Действительно, если ее врожденная честность и мужество побуждали ее согласиться на встречу и окончательное урегулирование спорных вопросов, ее ущемленная гордость не могла примириться с принуждением и появлением перед Сант’Анна в такой неблагоприятной ситуации.
Тартана не была приспособлена для перевозки пассажиров, тем более женщины, но для Марианны устроили своеобразную нишу, довольно уютную, где она нашла набитый соломой матрас и несколько необходимых туалетных принадлежностей в большой миске. Красавчик рыбак принес ей покрывало. Тогда Марианна адресовала ему улыбку, власть которой уже давно была ей известна. Действие ее было мгновенным: загорелое лицо словно осветилось изнутри, и парень остался стоять перед молодой женщиной, крепко прижав покрывало к груди и не думая его отдавать.
Ободренная этим успехом, Марианна тихо спросила:
– Как тебя зовут?
– Его зовут Джакопо, Excellenza, – сейчас же вмешался Джузеппе. – Но госпожа напрасно утруждает себя: несчастный глух и едва разговаривает. Надо уметь с ним общаться, но если госпожа желает обратиться к нему, она может использовать меня, как толмача…
– Никоим образом, благодарю вас! – быстро сказала она, затем тише и на этот раз искренне добавила: – Бедный малый! Как жаль!..
Она призвала на помощь сострадание, позволившее скрыть разочарование. Теперь ей стала понятна мнимая опрометчивость Джузеппе, оставшегося наедине с пленницей на борту судна, единственный матрос которого проявил такую чувствительность к женскому очарованию: он один мог общаться с Джакопо, так что все было предусмотрено. Но он еще не все сказал.
– Не надо его жалеть, Excellenza. Джакопо счастлив: у него есть дом, судно и красивая невеста… и затем у него есть море. Он не собирается ни изменять им, ни пускаться в сомнительные приключения!
Предупреждение было ясным и говорило, что улыбка Марианны не прошла незамеченной и лучше не делать рискованные попытки, заранее обреченные на провал. Снова выигрыш на стороне врага.
Раздраженная, усталая и готовая заплакать, вынужденная пассажирка села на матрас и попыталась собраться с мыслями. Не лучше ли, вместо того чтобы бесконечно сокрушаться по поводу неудачи, немного отдохнуть, а затем поискать другие средства избавления от супруга, который, как она опасалась, не захочет отпустить ее скоро… если только он не собирается наказать ее более ужасно.
Она закрыла глаза, заставив этим Джузеппе отойти. К тому же поднялся легкий бриз, и из-под полузакрытых век она видела, как ее похититель с помощью жестов давал распоряжение Джакопо сниматься с якоря. Тартана заскользила по каналу и медленно вышла в открытое море.
Переезд, за исключением налетевшего ночью легкого шквала, прошел без происшествий, а на другой день после полудня, когда на голубоватом горизонте показалась розовая линия, переменчивая и воздушная, походившая на тонкую кружевную оборку на воротнике моря, Джакопо убрал часть парусов.
По мере приближения мираж стал исчезать за длинным низким островом, за которым, казалось, ничего нет, кроме зеленой пустыни. Это был печальный остров, совсем пустынный, за исключением нескольких деревьев, возвышавшихся над занимавшим почти всю его поверхность песком. Тартана приблизилась к нему, немного прошла вдоль берега и, зайдя в небольшой залив, легла в дрейф и бросила якорь.
Опершись о планшир, Марианна пыталась найти только что увиденный мираж, но остров закрывал его. Ее удивила остановка.
– Что мы тут делаем? – спросила она. – Почему не плывем дальше?
– С вашего разрешения, – сказал Джузеппе, – мы дождемся ночи, чтобы войти в порт. Венецианцы очень любопытны, и его сиятельство пожелал, чтобы прибытие госпожи было по возможности незаметным… Мы пересечем фарватер Лидо, когда стемнеет. К счастью, луна восходит поздно.
– Мой муж желает, чтобы я прибыла незаметно или… тайно?
– По-моему, это одно и то же!
– Но не по-моему! Я не особенно люблю тайны между мужем и женой! Но мой супруг, похоже, питает к ним расположение…
Теперь ее охватил страх, и она пыталась его скрыть. Испытанная ею тревога, когда она узнала, что находится во власти князя, неумолимо вернулась вопреки усилиям, которые она прилагала во время путешествия, чтобы победить ее.
Пустые слова Джузеппе, его слащавая улыбка, представленные им доводы – все это не могло не вывести ее из равновесия. Почему столько предосторожностей? Почему это тайное прибытие, если ждало ее просто объяснение, если только она не была заранее осуждена? Она больше не могла избавиться от мысли, что найдет в конце этого водного пути смертный приговор, короткую расправу на дне какого-нибудь подземелья, одного из венецианских подземелий, которые так удобно сообщаются с каналами. Если это так, кто узнает о ее судьбе? Сант’ Анна – ей рассказывали об этом – без угрызений совести разделывались со своими женами!
Внезапно Марианну охватила безумная паника, первобытная и обнаженная, такая же древняя, как и смерть. Погибнуть тут, в этом городе, о котором она несколько месяцев мечтала как о волшебном месте, где должно начаться ее счастье, умереть в Венеции, где любовь, как говорят, царит над всем! Какая ужасная насмешка судьбы! И когда Язон приведет свой корабль в лагуну, он, может быть, пройдет, не ведая того, над ее медленно разлагающимся телом…
Обезумев от этой потрясающей мысли, она почти непроизвольно бросилась к носовой части, чтобы прыгнуть в воду. Эта тартана везет ее к смерти, она чувствовала это, она была в этом уверена, и она хотела бежать…
В момент, когда она взобралась на борт, ее порыв был грубо остановлен непреодолимой силой. Она ощутила, как ее схватили поперек тела, и, совершенно беспомощная, она оказалась прижатой мертвой хваткой рук Джакопо к его груди.
– Полноте, полноте! – раздался сладенький голос Джузеппе. – Что за ребячество! Неужели госпожа хочет нас покинуть? Но куда? Здесь нет ничего, кроме травы, песка и воды… тогда как госпожу ждет роскошный дворец!
– Отпустите меня! – отбиваясь изо всех сил, простонала она, сжимая зубы, чтобы помешать им застучать. – Не все ли вам равно? Скажете, что я бросилась в воду и утонула! Вот именно: скажете, что я покончила жизнь самоубийством! Только отпустите меня! Я дам вам все, что вы захотите! Я богата…
– Но не богаче его сиятельства… и особенно не так могущественны! Так вот, я веду скромную жизнь, Excellenza, но меня она удовлетворяет. И я не хочу ее потерять… а я ею отвечаю за благополучный приезд госпожи!
– Это безумие! Мы же живем не в Средневековье…
– Здесь оно еще сохраняется в некоторых домах! – сказал Джузеппе с внезапной серьезностью. – Я знаю, госпожа скажет обо мне Наполеону. Я предупрежден! Но здесь Венеция, и могущество Императора здесь более податливое и более скромное… Так что будьте благоразумны!
В руках не отпускавшего ее Джакопо, исчерпав все физические и моральные силы, Марианна безутешно рыдала. Она даже не думала о том, как смешно должен выглядеть этот плач в объятиях незнакомца. Она опиралась на него, как на стену, и думала только об одном: все кончено, отныне ничто не помешает князю отомстить ей, как он пожелает, и она может рассчитывать только на себя. Но этого так мало!..