– Ты говоришь загадками, Джуниор. Объясни наконец!
Джоди сказала своим детским голоском:
– Расскажи мистеру Квиллеру о своей матери, Джуни.
Молодой газетчик молча посмотрел на Квиллера, прежде чем выложить все новости.
– Она его продаёт.
– Продаёт что?
– Продаёт «Пустячок».
Квиллер нахмурил брови:
– Что там продавать? Там ничего нет, кроме… причудливой идеи.
– Случилось самое худшее, – сказал Джуниор. – Всё рухнуло. Она продает имя.
Квиллер не мог ни поверить, ни понять.
– Где же она надеется найти покупателя?
Джоди взвилась.
– Она уже нашла его! Это «XYZ Энтерпрайзес».
– Они хотят сделать его рекламным листком, – сказал Джуниор чуть не плача. – Бульварной, низкопробной газетёнкой с жуткими объявлениями и плохой печатью. Никаких новостей! Никакой информации! Я говорю тебе, Квиллер, это удар ниже пояса.
– Есть ли у неё право продавать газету? Какова последняя воля твоего отца?
– Он всё оставил ей. Всё совместно нажитое имущество.
– Джуни, – пролепетала Джоди, – расскажи мистеру Квиллеру твой сон.
– О, отец мне снится каждую ночь. Он стоит в своем кожаном фартуке и прямоугольной бумажной фуражке, весь в крови, и что-то говорит мне, но я не слышу что.
Квиллер постарался упорядочить свои мысли:
– Действительно, события развиваются слишком быстро, Джуниор. Твоего отца похоронили только вчера. Было бы слишком поспешно для супруги погибшего предпринимать что-либо. Ты говорил об этом матери?
– Что толку? Если она решит что-то сделать, она это сделает.
– Как отреагировали твои брат и сестра?
– Брат вернулся в Калифорнию, ему ни до чего нет дела. Сестра считает, что это – преступление, но она никогда не копается в чужом белье. Ты не знаешь нашу мать!
– Это была её идея? Или это фирма «XYZ» сделала ей такое предложение?
Джуниор поколебался, прежде чем ответить:
– …Я не знаю.
– Почему она так торопится с продажей?
– Деньги. Ей нужны деньги. У отца остались долги.
– А страховка?
– Вот страховой полис, но всё не так просто. Бабушка Гейдж годами платила за наше обучение для того, чтобы помочь матери и нам… Дом продаётся тоже.
– Жилой дом на ферме?!
– Это ли не печально? – вставила Джоди. – Он принадлежал семье Гудвинтеров сто лет.
– Вдове не следовало бы принимать такого поспешного решения, – сказал Квиллер.
– Ты же знаешь, дом уже заложен, – сказал Джуниор. – Мама никогда не хотела жить в большом доме. Она хочет уехать до снегопада, чтобы не остаться здесь на зиму.
– Это понятно.
– Она собирается снять квартиру в Индейской деревне.
– Я думал, там нет свободных квартир.
– Она переезжает с другом , – вставила Джоди, и Джуниор хмуро посмотрел на неё.
– Сможет ли она найти покупателя дома так быстро, не жертвуя ничем?
– У неё уже есть покупатель.
– Кто? Вы знаете?
– Герб Флагшток.
– Флагшток! Что будет делать одинокий мужчина в таком большом доме?
– Он всегда хотел иметь участок земли в деревне, чтобы гонять своих охотничьих собак, Он получает большой хороший двор и два сарая.
– А как насчёт обстановки? Ты говорил, у родителей много фамильных вещей, передаваемых из поколения в поколение по наследству.
– Их продадут с аукциона.
– Джуни обещали отдать письменный стол его прадедушки, но и его продадут, – вставила Джоди.
Расстроенный, Джуниор продолжал:
– Если они смогут устроить аукцион до снегопада, то пригласят антикваров из Огайо и Иллинойса и получат большие деньги.
– А как насчёт старинных печатных прессов в сарае?
Джуниор пожал плечами:
– Их продадут на вес, как металлолом.
Каждый задумался на свой лад: Джуниор – обречённо, Джоди – сочувственно, Квиллер – вопрошающе. Гудвинтер Старший погиб в пятницу ночью, похоронен в понедельник, а сегодня вторник.
– Когда ты узнал об этом, Джуниор?
– Мама вызвала меня в редакцию в полдень – как раз в середине «охоты». Я ничего не сказал фотожурналистке. Думаешь, я должен был сказать ей? Это могло бы погубить всё дело или сильно повредить ему. Она уехала час назад. Я подвёз её в аэропорт.
Внезапно зазвучала сирена в машине Джуниора.
– О нет! – воскликнул он. – Только этого не хватало. Дурацкий амбар горит! Проводи Джоди домой, хорошо, Квилл? – бросил он через плечо и выбежал из дома. Сирена пожарки продолжала пронзительно выть. Ей вторили полицейские сирены.
И тут Квиллер вспомнил, что забыл налить кофе.
– Как насчёт чашечки кофе, Джоди? Только он совсем остыл.
Грустная молоденькая девушка съежилась на диване, держа большую кружку в своих маленьких руках.
– Мне так жаль Джуни. Я предлагала ему поехать в Центр, устроиться в «Дневной прибой» и забыть обо всём.
– Не нужно поддаваться минутной слабости, – посоветовал Квиллер.
– Может быть, его мать не в своем уме и нуждается в медицинском освидетельствовании?
– Напрасный труд. Надо было раньше доказывать, что она психически больна. А сейчас и дом, и галета её собственность и она вольна делать с ними всё, что захочет.
Миссис Кобб в пеньюаре и домашних шлепанцах внезапно появилась в дверном проёме.
– Посмотрите в окно! – сказала она с тревогой. – Мейн-стрит в огне! Что там горит?
Квиллер и Джоди вскочили и поспешили к окнам.
– Это мастерская Герба, – волновалась миссис Кобб, – у них там вечер встречи. В здании, должно быть, человек тридцать – сорок.
– Я съезжу посмотрю, – сказал Квиллер. – Пошли, Джоди, я отвезу вас домой. Не сюда – через чёрный ход, машина в гараже.
На Мейн-стрит толпился народ, мелькали синие и красные огни. Пожарные машины стояли полукругом, направив свои фары в центр квартала. Помпы работали, и вода подавалась по шлангам на крышу трёхэтажного здания. По ту сторону здания полыхало ярко-рыжее пламя, огненные языки лизали стены, шипел пар, клубы дыма застилали всё вокруг.
Квиллер остановил машину, и Джоди вышла.
– Это «Пустячок»! – закричал он, выходя вслед за Джоди. – Всё здание в огне!
– Бедный Джуни! Бедный Джуни! – запричитала Джоди.