Ларри пожал плечами:
– Ну… ты же знаешь, что Винс делает всю чёрную работу в сарае. Некоторые из этих станков ужасно грязные от чернил и смазки.
Квиллер заполнил карточку на подарок музею. И спросил:
– Что здесь бывает, когда идёт снег?
– Мы расчищаем улицу Чёрного Ручья, а за Фагтри-роуд следит округ. Никаких проблем.
– Кто-нибудь приходит в музей зимой?
– А как же! У нас составлен график, к нам целыми автобусами приезжают школьники, студенты, женские клубы, мы устраиваем особую программу на День благодарения, на Рождество, на День святого Валентина и так далее. На Хеллоуин мы готовим для детишек зефирный торт, а Митч Огилви рассказывает истории про привидения. Когда лежит снег, в этих местах невероятно красиво.
– Да, кстати, – сказал Квиллер, – подумайте, не стоит ли поставить реле, чтобы с наступлением сумерек фонари во дворе включались автоматически. И одна-две лампы в доме, для безопасности.
– Хорошая идея, – сказал Ларри, вытаскивая из кармана маленькую записную книжку и делая там какую-то пометку.
– И второй вопрос, на который я хотел обратить твоё внимание, это документ о передаче земли, подписанный «Авраам Линкольн», – в разделе документов.
– Это самый ценный документ в нашей коллекции, – гордо сказал Ларри.
Только вот на самом деле он был подписан не Линкольном.
– Ты хочешь сказать, это подделка? Откуда ты знаешь?
– Тут нет никакого злого умысла. Полагаю, были выпущены тысячи таких бумаг, и секретарю Сьюарду были предоставлены полномочия ставить подпись за президента. Он делал её с росчерком. У Линкольна была подпись маленькая и скромная, и он не писал имя, только фамилию.
– Хорошо, что ты мне сказал, Квилл. Мы поместим эту информацию на сопроводительной табличке. – На свет была снова извлечена записная книжка Ларри. – Стоимость этого документа только что упала на несколько тысяч долларов, но всё равно спасибо, приятель.
В этот момент в кабинет ворвалась Кэрол Ланспик.
– Ларри, на новой выставке уже пропал экспонат, – сказала она. – Иди посмотри!
Она сразу же ушла, и муж с нею. Квиллер было тоже пошёл, но на каждом шагу его кто-то перехватывал. Милдред Хенстейбл и Фран Броуди, щебеча между собою, как лучшие подруги, остановили его, чтобы сделать комплимент его клетчатому галстуку.
– Как ему удается оставаться таким стройным? – сказала Милдред Фран.
– Как ему удается оставаться таким молодым? – сказала Фран Милдред.
– Это потому, что я всегда спокоен, и потому, что я холост, – сообщил им Квиллер и пошёл дальше.
Сьюзан Эксбридж зашептала ему в ухо:
– Хорошие новости! Деннис решил купить владения Фитча. Он собирается открыть здесь строительную фирму.
А плохие новости, подумал Квиллер, в том, что он привезёт с собой жену.
Дальше к нему подошли Гомер Тиббит и Рода Финни, и Гомер сказал ему своим тенорком:
– Вы пытались со мной связаться? Мы ездили в Локмастер посмотреть скачки и починить ей слуховой аппарат, и, раз уж мы были там, мы решили заодно пожениться, чтобы зря не ездить.
– Разрешение на брак у нас было уже несколько недель, но он ужасно тяжёл на подъём, – сказала новоиспеченная миссис Тиббит, ласково улыбаясь новобрачному.
Квиллер рассыпался в поздравлениях и стал пробираться сквозь толпу, большая часть которой хотела попасть в зал катастроф, который и так уже был полон народа.
Полли Дункан потянула его за рукав и полушёпотом сказала:
– Я хочу тебя попросить об одном большом одолжении, Квилл.
– Сделаю всё, что хочешь, – сказал он, – только не проси посидеть с малолетним котёнком.
Она укоризненно посмотрела на него и сказала:
– Именно об этом я и собиралась тебя попросить. В Локмастере будет семинар, и я надеялась, что смогу на одну ночь оставить у тебя Бутси.
– Хммм. – Он задумался, пытаясь подыскать весомую причину для отказа. – А два больших кота с громкими голосами его не испугают?
– Вряд ли. Этот малыш прекрасно ко всему привыкает. Его ничего не беспокоит.
– Юм-Юм может подумать, что это мышка.
– Она достаточно умна, чтобы разобраться. Он не доставит тебе никаких неприятностей, Квилл, и ты полюбишь его так же, как и я.
– Ну ладно… Я попробую… но если он рассчитывает, что я буду с ним носиться, то он жестоко ошибается.
Квиллер продолжал пробираться сквозь прибывающую толпу, в которой заметил адвоката Хасселрича и его жену, доктора Золлера с его последней блондинкой, Арчи Райкера и очаровательную Аманду, Бозвелов с Пупси и нескольких политиков, чьи имена будут стоять в ноябре в списке для голосования. Голос Винса Бозвела перекрывал всё остальные:
– А угощать чем-нибудь будут? Айрис такие пирожки пекла – объедение!
Наконец Квиллер добрался до выставки истории катастроф. Как и говорила Милдред, драматический эффект создавался огромными фотографиями во всю стену. На них был запечатлен затор брёвен на реке, унёсший в 1892 году семь жизней, пожар 1898 года, уничтоживший Содаст-сити, крушение трёхмачтовой шхуны во время шторма в 1901 году и прочие несчастья, вошедшие в историю Мускаунти, но центром экспозиции был стенд «Правда или миф?», который вновь поднимал старые вопросы о загадочной гибели Эфраима Гудвинтера.
История взрыва на шахте и его последствий была представлена материалами безо всяких комментариев. Увеличенные фотографии и вырезки из газет были объединены по четырём датам:
13 мая 1904 года: фотография спасательной команды на шахте Гудвинтера. Заголовки из газет, выходивших в Центре: «Взрыв на шахте. Погибли 32 человека».
18 мая 1904 года: фотография рыдающих вдов и детей. Выдержка из «Пикакского Пустячка» за то же число: «Мистер и миссис Гудвинтер с семьёй выехали сегодня за границу на несколько месяцев».
25 августа 1904 года: рассказ архитектора о проекте здания библиотеки. Очерк из «Пустячка»: «Благодаря необыкновенной щедрости мистера Эфраима Гудвинтера, владельца и издателя этой газеты, у города скоро появится своя Публичная библиотека».
2 ноября 1904 года: фотография процессии на похоронах Эфраима. Сообщение в «Пустячке»: «Во вторник скоропостижно скончался Эфраим Гудвинтер. Его останки сопровождала в последний путь самая длинная за всю историю города похоронная процессия».
Между увеличенными фотографиями и вырезками были помещены шахтерские каски, кирки и кувалды и даже шахтерская корзинка для завтрака, табличка под которой рассказывала о пирогах с картошкой и мясом, которые шахтеры традиционно брали с собой в качестве завтрака. Здесь же помещался портрет мрачного филантропа; холст был разрезан ножом – это произошло, когда картину впервые выставили в холле библиотеки. Ужасный предмет на размытом снимке Дерева повешенных табличка определяла как «неопределенный объект». Была выставлена также ксерокопия предполагаемой предсмертной записки, причем почерк, которым она была написана, удивительно походил на почерк Авраама Линкольна. Урна для голосования приглашала посетителей высказать своё мнение: «Самоубийство или убийство?»