– Идите назад в дом. Надо вызвать «скорую».
– Она ударилась! Где она? Я хочу её увидеть!
– Не надо. Подождите, пока приедет «скорая».
Верона упала в обморок.
Квиллер отнёс её в квартиру и осторожно положил на кровать. Уже придя в сознание, она так и лежала там, неподвижно уставившись в потолок. Он укрыл её одеялом, что-то подложил под ноги, потом позвонил в «Скорую» и доктору Галифаксу.
– Док, у меня тут мать с ребенком. Девочка без сознания, – сказал он. – У матери, по-моему, шок. Я вызвал «скорую». Что мне делать, пока они не приехали?
– Держите обеих в тепле. Пусть «скорая» отвезёт их в пикакскую больницу. Я там буду. Как фамилия?
– Бозвел. Верона Бозвел.
– Не знаю. В Мускаунти такой фамилии нет. Санитары положили Пупси на носилки и сказали помощнику шерифа, стоявшему рядом:
– Похоже, с лестницы упала, прямиком на пол в конюшню. А пол каменный. Похоже, шею сломала.
Какая тоненькая шейка, подумал Квиллер. Наверное, не толще, чем у Коко.
Когда Верону тоже унесли на носилках, Квиллер опять пошёл с фонариком в амбар и посветил вниз. Зелёное ведерко всё ещё лежало там. Он закрыл «игольное ушко» и вернулся в музей. Не успел он открыть дверь в квартиру, как что-то со свистом пронеслось мимо его ног и в мгновение ока скрылось за углом. Он бросился следом, завопив:
– Коко! А ну вернись!
Кот направлялся к амбару раза в четыре быстрее, чем был способен Квиллер. В два прыжка преодолев пандус, Коко так ловко шмыгнул в лазейку для кошек, будто в одной из прошлых жизней был амбарным котом. Квиллер распахнул большие двери, чтобы в амбар попадал свет от фонаря, и позвал Коко.
На верхней губе закололо, и он понял, что Коко побежит вниз по лестнице. Квиллер полез туда же. Потолок в конюшне был низкий, на каменном полу тоже стояли ящики и прессы, тоже лежала солома. Он посветил фонариком по стойлам и внимательно прислушался, пока не услышал знакомое урчание, которое звучало всё тоньше и пронзительнее и наконец перешло в крик. Он пошёл на звук в дальний конец конюшни, к задним дверям, через которые раньше выводили лошадей и коров. Там-то и стоял застывший в остолбенении Коко, увидевший что-то между ящиками. Это был выводок шевелящихся новорожденных котят, а рядом мама-кошка, отдыхающая на куске грязной ткани.
Квиллер схватил Коко поперёк туловища, и тот, похоже, был этому только рад. Когда они шли к лестнице, он чуть не споткнулся о лом, которым Бозвел открывал ящики. Он осветил фонариком пол. Охапка соломы в углу была придавлена, как будто кто-то там спал. Он увидел банки из-под пива и пустые сигаретные пачки. «Ну и дурак этот Бозвел! – подумал Квиллер. – Болтается туг без дела и курит, лежа на сухой соломе!»
Кот у него под мышкой заерзал, пытаясь освободиться, и он отпустил его. Ведя носом по полу, Коко пошёл по запаху, который привёл его к охапке соломы, потом к свернутому вместо подушки тряпью, потом к пятнышку засохшей крови на подушке и на соломе. Тряпьё было того же тёмно-зёленого цвета, как и куртка с надписью «ЛОКМАСТЕР, ОКРУЖНАЯ ТЮРЬМА», которую Квиллер видел на Ивовой тропинке.
Крепко держа Коко и фонарь, Квиллер поспешил в квартиру и сделал три телефонных звонка: первый – ночному дежурному в редакцию «Всякой всячины», потом – в управление шерифу и, наконец, – президенту Исторического общества.
В утреннем выпуске новостей прозвучало следующее сообщение: «Полиция нескольких северных округов ведёт розыск человека, подозреваемого в убийстве Брента Уоффла. Розыск объявлен в связи с появлением неоспоримых улик и исчезновением предполагаемого убийцы. По заявлению шерифа округа, имя подозреваемого не будет разглашаться вплоть до его ареста и предъявления обвинения».
Дальше шли короткие сообщения об аварии в центре Кеннебека, где столкнулись три машины, и об обсуждении в городском совете Пикакса времени окончания вечерних зрелищ, устраиваемых по случаю празднования Хэллоуина. Закончился выпуск следующим сообщением: «Вчера вечером на территории, принадлежащей музею "Ферма Гудвинтера", серьёзно пострадал двухлетний ребёнок. Люк в полу амбара был оставлен открытым, и девочка упала на каменный пол в конюшню, расположенную в нижнем этаже».
Как только в эфире прогремела эта страшная новость, у Квиллера стали раздаваться звонки от всех местных раздувателей слухов. Первым был мистер О'Делл, убеленный сединами дворник, который убирал в пикакской квартире Квиллера.
– Я тут, значит, окна думаю помыть, если вы скоро обратно в город соберетесь, – сообщил он.
– Сейчас у меня нет таких планов, – сказал Квиллер. – Я обещал оставаться здесь, пока не найдут нового смотрителя.
– Нехорошо это всё – это я, значит, насчёт того, что у вас там происходит, – сказал мистер О'Делл. – Сперва миссис Кобб, славная женщина, упокой Господи её душу! И не успела ещё она остыть в могиле, как разбилась малютка, невинная, как агнец Божий. Просто как будто чёрная туча нависла над фермой Гудвинтера. И я вам вот какой хочу совет дать, может, захотите прислушаться. Не будет добра, ежели вам вздумается там оставаться. Этот дьявол ещё лет восемьдесят – девяносто может всякие пакости делать, так я считаю.
– Большое спасибо за совет, мистер О'Делл, – сказал Квиллер. – Я над ним как следует подумаю.
– А окна мне мыть?
– Да, мойте. – Дьявол там или не дьявол, Квиллер не спешил возвращаться в Пикакс, но он знал, что мистеру О'Деллу станет спокойнее, если окна будут чистыми.
У Арчи Райкера были другие заботы.
– Может, переедешь обратно в город, хватит играть в детектива? – сказал ему издатель. – Читатели жалуются. Ожидают на днях увидеть твою колонку.
– Да всё что-то мешает, за последние две недели – постоянно какие-то неотложные проблемы, какие-то помехи, – ответил Квиллер. – Я уже совсем собрался написать статью о козах, когда отравили стадо, и тогда уже историю опубликовали на первой полосе. Я решил написать о старинных печатных станках, но так называемый эксперт уехал из города и кончит тюрьмой.
– Отговорки, отговорки! Найди какого-нибудь старожила и выуди у него к понедельнику какие-нибудь воспоминания, – предложил Райкер. – Напиши хоть что-то, лишь бы написать, а потом найдёшь материал поинтереснее.
Воспользовавшись предложением издателя и советом Митча Огилви, Квиллер позвонил в дом престарелых города Пикакса и попросил разрешения взять интервью у Адама Динглбери. Дежурная сестра порекомендовала прийти утром, не очень рано, но и не очень поздно, потому что после ланча этот пожилой джентльмен всегда начинает дремать, и ограничила время беседы тридцатью минутами, как предписано доктором для почти столетнего старца.
Приехав в дом престарелых, Квиллер увидел, что вестибюль пестрит «канарейками» – добровольными помощниками в желтых блузах со значками «Мы заботимся о вас». Они суетились, встречали посетителей, везли питомцев в инвалидных креслах, подтыкали одеяла на коленях, поправляли шали, приветливо улыбались и всем своим видом показывали, что они действительно заботятся обо всех своих питомцах, будь то состоятельный Адам Динглбери или нищие, находящиеся на попечении округа. Даже представить себе было нельзя, что в этом светлом современном здании некогда была ферма для бедняков, существовавшая на дотации округа.