Старания миссис Кобб подружиться с ним были, вероятно, совершенно невинными. Чрезмерная раскованность — от недостатка вкуса. Бог обделил бедняжку серым веществом. Почему она так настаивает на версии несчастного случая с Энди Гланцом? Неужели даже ей ясно, что, возникни сомнения в этом деле, подозрение может пасть на ее мужа?
— Он умер от пищевого отравления — ботулизм, — поставила диагноз Айрис.
— Кто? — оторвался от размышлений журналист.
— Мой первый муж. Я знала, что произойдет что-то ужасное. Я видела это по его руке. Когда-то я читала по ладони — просто хобби, понимаете? Хотите, посмотрю вашу?
— Я не очень-то верю в хиромантию, — ответил Квиллерен, потихоньку выбираясь из кресла.
— Не упрямьтесь. Узнаем ваше будущее. Я не скажу, если будет что-то действительно плохое. Сидите, где сидели, а я примощусь на скамеечке.
Она плюхнулась со своими округлыми бедрами возле его ног и сказала:
— Правую руку, пожалуйста.
Айрис сжала кисть Квиллерена в теплых, чуть влажных руках и погладила, чтобы распрямить кожу.
Мягкое кресло оказалось ловушкой. Журналист неловко заерзал, пытаясь найти тактичный выход из положения.
— Очень интересная ладонь, — произнесла миссис Кобб, надевая одну пару очков.
Она гладила его руку и наклонялась все ниже, рассматривая линии, но вдруг комнату наполнили визг и резкие крики. Это Коко кинулся на Юм-Юм со зверским рычанием. Кошка завопила и начала отбиваться. Парочка каталась по полу, сцепившись в один злобный клубок.
Миссис Кобб вскочила:
— О Боже! Они же убьют друг друга!
Квиллерен закричал, захлопал ладонью по здоровому колену, потом с трудом встал и звонко шлепнул по ближайшему кошачьему мягкому месту. Коко злобно взвыл, и Юм-Юм удалось вырваться. Кот немедленно снова погнался за ней. Самочка перелетела через письменный стол, обежала кресло, бросилась под чайный столик, но Коко не отставал. Они носились и носились по комнате под грозный крик Квиллерена и верещание миссис Кобб. На четвертом кругу гонок Юм-Юм нырнула под чайный столик, а кот проехал по нему, как каток. Журналисту удалось спасти кофейник, но поднос со сливками и сахаром Коко опрокинул на пол.
— Ковер! — вскричала хозяйка. — Берите тряпку, быстро! Я принесу швабру.
Она выбежала из комнаты, из салуна «Развяжись пупок» примчались испуганные антиквары.
— В чем дело? Кого здесь убивают?
— Просто семейная сцена, — кивнул Квиллерен на котов.
Коко и Юм-Юм мирно сидели в кресле. Она выглядела вполне умиротворенно и спокойно; Коко нежно вылизывал ее мордочку.
Этой ночью Кобб снова храпел. Квиллерен проснулся в три часа от боли в колене, выпил таблетку аспирина и лежал под приглушенный рокот из-за стены. Жаль, что у него нет льда. Жаль, что он вообще переехал в Хламтаун. Здешние жители подвержены несчастным случаям, и это, похоже, заразно. Зачем он заплатил за месяц вперед? Неважно: он пробудет тут, пока не закончит материал для «Бега», а потом съедет, взяв себе на заметку: бойся хозяек, домашние пироги приносящих. Да, это было бы разумно — сосредоточиться на статьях и перестать совать нос в дела покойного антиквара.
Тут в усах Квиллерена по-знакомому защекотало, и он заспорил сам с собой.
— Но ты должен признать, что в плане мастерской Энди что-то не сходится.
— Значит, его убили. Значит, это был грабитель. Попытка ограбления.
— Грабитель ударил бы его по голове и убежал. Нет, весь этот спектакль выглядит заранее отрепетированным. Отрепетированным, я говорю. Слышишь?
— Забудь и думать о бывшем актере. Это безвредный старый чудак, который любит животных. Коко сразу проникся к нему симпатией.
— Но не забывай, как с крыши в самый подходящий момент обрушился снег. Любая из сосулек могла раскроить тебе череп. Что касается Коко, он бывает крайне субъективным. Он отверг миссис Кобб просто потому, что она с ним сюсюкала.
— И все-таки интересно, как Айрис повредила спину два месяца назад.
— Ты хватаешься за соломинку! Миссис Кобб — не тот человек. Тут нужен кто-нибудь вроде мисс Дакворт — холодный, как лед, целеустремленный, чрезвычайно одаренный…
— Здесь ты не прав. Мэри не так уж холодна. К тому же у нее не было мотива.
— Разве? Она ведь поссорилась с Энди. Кто знает, насколько серьезно?
— Несомненно, они поссорились из-за другой женщины — и все-таки мотива для убийства нет, раз Мэри любила его.
— Возможно, он собирался сделать что-то чрезвычайно болезненное для Драконихи.
— Но Мэри утверждает, что он был добрым и заботливым.
— К тому же догматичным и нетерпимым. Возможно, он опять «выполнял свой долг». Такая личность — классический тип негодяя.
— Когда ты наконец заснешь и дашь мне заснуть?
В конце концов Квиллерену удалось задремать. Утром его разбудили голодные коты, игравшие на кровати в «классики» и чудом избегавшие приземлений на его больное колено. У котов есть какое-то шестое чувство, заметил он, не дающее причинить боль людям, которые им нравятся. За это он подал животным прекрасный завтрак из консервированных крабов.
Журналист прикладывал к колену холодные мокрые полотенца, когда раздался стук в дверь. Квиллерен раздраженно вздохнул и, превозмогая боль, встал.
За дверью стояла Айрис Кобб в шляпе и пальто и держала в руках тарелку.
— Я иду в церковь, — сообщила она. — Не хотите ли булочек с клюквой? Я поднялась рано и испекла их. Не могла спать.
— Спасибо, — ответил Квиллерен, — но я боюсь, что вы меня перекормите.
— Как выглядит ковер? От сливок остались пятна?
— Выглядит неплохо, но если вы хотите отдать его в химчистку, я заплачу.
— Как ваше колено? Лучше?
— Эти ушибы всегда хуже по утрам. Я пробую делать холодные компрессы.
— Может, поужинаете с нами около семи? Тогда вам не нужно будет выходить из дома… Си Си расскажет вам что-нибудь интересное про Хламтаун, — добавила она, заметив нерешительность Квиллерена. — У нас будет тушеное мясо с пюре — ничего особенного. Просто картофель, взбитый со сметаной и укропом. И салат с заправкой из рокфора. А на десерт — шоколадный кекс.
— Я приду, — сказал Квиллерен.
Он оделся и поковылял в аптеку-закусочную-магазин, поскольку не мог прожить без воскресных газет. У стойки он с трудом проглотил два крутых яйца, которые предлагались как приготовленные всмятку, и заработал несварение желудка, прочитав новую колонку Джека Джонти. Этот Джонти, будучи младше Квиллерена в два раза, возымел наглость с дельфийских высот своего юношеского невежества написать статью, претендующую на остроумие и мудрость.