Мэри ушла. Квиллерен еще раз мельком взглянул на волосяную брошь и пристально посмотрел на котов. Коко дал Юм-Юм милостивое разрешение и она самозабвенно вылизала ему уши.
— Ладно, Коко, игра кончилась, — сказал журналист. — Откуда ты берешь все это добро?
Коко потянулся и невинно сощурил глаза.
— Ах ты, хитрюга! Готов поспорить, что ты это все где-то находишь и заставляешь Юм-Юм притаскивать сюда. Где твой тайник?
Коко распрямил задние лапы и с достоинством вышел из комнаты. Квиллерен последовал за ним — в ванную.
— Ты находишь их под ванной?
— Йоу, — уклончиво ответил Коко.
Квиллерен начал было опускаться на корточки, чтобы взглянуть под ванну, но резкая боль в колене заставила его передумать.
— Я уверен, что под этим чудовищем полвека не гуляла тряпка! — сообщил он коту, который с томными глазами сидел в ящике с песком и ни на что не обращал внимания.
Вернувшись к дому Элсворта за микроавтобусом Кобба, журналист решил сам заняться гипотетическим сокровищем. Он искал в снегу отпечатки ног и шин и постигал тайные знаки в грязи разоренных комнат.
Повсюду лежала белая гипсовая пыль. Тут и там в ней пролегали темные дорожки — кто-то тащил по полу какие-то тяжелые предметы. Но можно было различить и некоторые более конкретные отпечатки. Вот подошва ботинка с характерным рисунком. Вот тут работали гвоздодером. А вот несколько четких кружочков на одинаковом расстоянии друг от друга — может быть, костыли? Тут же следы лап довольно крупного животного. Рядом — перьевидные узоры (виляющий хвост?). В доме Элсворта, очевидно, побывали чуть ли не все антиквары Хламтауна! Свежие следы уже покрылись тонким слоем пыли, а более ранние почти совершенно стерлись.
Квиллерен вытащил из кучи щебня фонарь Кобба и достал лом. Потом поднялся по лестнице. Следы на ступеньках были невнятны, зато наверху определенно вырисовывались отпечатки трех разных видов обуви. Одновременно ли они появились, сказать невозможно, но что все — свежие, никаких сомнений не было.
Журналист перенес узоры всех подошв на чистый лист бумаги, которую всегда носил в кармане. Рисунок первый: переплетение ромбов. Второй: множество близко расположенных точек. Третий: поперечные полосы. Собственные галоши Квиллерена оставляли отпечатки мелких кружочков, это-то он знал!
Не внесли серьезного вклада в расследование и следы во дворе. Погода была против — они замерзали, таяли, снова замерзали, покрывались снегом. Нельзя даже было разобрать, сколько машин въезжало сюда.
Квиллерен выехал со двора и заметил в зеркальце, что на месте стоянки остался черный прямоугольник, повторяющий очертания корпуса микроавтобуса. Значит, снег выпал уже после того, как Кобб остановил машину у особняка Элсворта! Еще один подобный прямоугольник оказался неподалеку. Значит, кто-то подъехал сюда примерно тогда же, что и Си Си! Журналист выскочил из микроавтобуса и, возблагодарив судьбу и Мэри за рулетку в кармане, измерил длину и ширину второго прямоугольника. Неизвестная машина была короче микроавтобуса, а с одного угла прямоугольник оказался не совсем ровным.
Ну и что, собственно? Квиллерен вынужден был признать, что все эти открытия дают немного. Даже если найти владельца второго автомобиля (поди его найди!), нет никаких доказательств того, что именно этот человек виновен в смертельном для Си Си падении. И все-таки само расследование наполнило журналиста бодростью, и он было уехал с места происшествия с чувством выполненного долга. Однако, подумав, вернулся в дом и загрузил в микроавтобус мраморный камин и почерневшую медную люстру — для магазина Айрис.
Позже он повез миссис Кобб в аэропорт.
— У меня даже нет ничего черного, — устало вздохнула она. — Си Си всегда любил, чтобы я одевалась ярко. Особенно ему нравилось на мне розовое.
Она съежилась на сиденье в дешевом пальто с отделкой из искусственного меха, розовой вязаной шляпе для походов в церковь, с болтающимися на шее двумя парами очков.
— Вы сможете найти что-нибудь в Кливленде, — сказал Квиллерен, — если сочтете необходимым. Кто вас там будет встречать?
— Мой деверь — и Деннис, если успеет приехать из Сент-Луиса.
— Это ваш сын?
— Да.
— А что он делает в Сент-Луисе?
— Он закончил учебу в прошлом июне и только что начал работать.
— Ему нравится антиквариат?
— О, нет, что в! Он архитектор!
Пусть говорит, подумал Квиллерен, ей станет легче.
— Сколько ему лет?
— Двадцать два.
— Не женат?
— Обручен. Она милая девушка. Я хотела подарить им на Рождество старинное серебро, но Деннис не любит старого… О, Боже! Я забыла про подарки для почтальона и молочника! За кухонными часами два конверта — в каждом открытка и немного денег. Вы позаботитесь, чтобы они их получили, если я не сразу вернусь? Я завернула маленькое праздничное угощение и для Коко с Юм-Юм. Оно в верхнем ящике шкафа в стиля ампир. И скажите Бену, что я испеку ему торт с бурбоном, когда вернусь с… из Кливленда.
— А как вы делаете торт с бурбоном?
Пусть говорит.
— Из яиц, муки, орехов, изюма и чашки коньяка.
— Вчерашний ореховый кекс был просто великолепен.
— Это было любимое лакомство Си Си, — сказала она, а потом уже молчала всю дорогу, глядя прямо перед собой, но не видя за стеклом ничего.
Когда Квиллерен вернулся из аэропорта, он увидел, как в «фольксваген» у обочины втискивает свою двухсоткилограммовую тушу фотограф «Бега».
— Крошка! Ты все сделал?
— Я был в пяти местах, — ответил Спунер. — Отснял шесть пленок.
— У меня еще одна идея. У тебя есть широкоугольный объектив? Может, сделаем снимок моей комнаты? Чтобы показать, как живут в Хламтауне?
Лестница жалобно застонала под фотографом, последовавшим за Квиллереном наверх. Юм-Юм увидела огромного незнакомца, обвешанного странными механизмами, и моментально испарилась. Коко самоуверенно наблюдал за гостем.
Крошка мрачно оглядел комнату.
— Как ты можешь жить среди этих жутких экспонатов?
— К ним постепенно привыкаешь, — ответил Квиллерен.
— Это что, кровать? Больше похожа на древнеегипетскую похоронную ладью. А это что за мумия над камином? Знаешь, здешние антиквары — сборище осквернителей могил. Один парень хотел, чтобы я сфотографировал дохлого кота, а три дамы со старыми жестянками носились с какими-то ритуальными украшениями из гробницы инков.
— Ты просто еще не включился, — сказал Квиллерен небрежно-авторитетным тоном, естественным для человека, посвятившего целых три дня общению с древностями. — У этих вещиц есть способность приобщать к истории. Видишь эту книжную полку? Угадай, откуда она, кто владел ею, какие книги на ней стояли, кто начищал эту медь… Английский дворецкий? Поэт из Массачусетса? Школьный учитель из Огайо?