Его поразило похожее на электрический стул проржавевшее металлическое кресло с подставкой для ног и подголовником.
— Это из зубоврачебного кабинета. Очень удобно для чтения: вон та педаль регулирует высоту. А картина над камином — отличный образчик примитивизма.
Сам удивляясь своему спокойствию, Квиллерен взглянул на портрет чьей-то прабабушки в натуральную величину. Одетая в черное, с квадратной челюстью, тонкими губами и холодными, как сталь, глазами, она неодобрительно смотрела в одну точку.
— Вы еще ничего не сказали о кровати, — с энтузиазмом продолжала миссис Кобб. — Она просто уникальна. Из Нью-Джерси.
Квиллерен обернулся и застонал. Кушетка была выполнена в виде лодки в форме лебедя: один конец изображал длинную шею злющей птицы, а другой заканчивался хвостом.
— Для сибарита, — сухо отреагировал журналист, и хозяйка зашлась в приступе смеха.
Смежная комната была разделена на три части: маленькую кухоньку, гардеробную и ванную.
Миссис Кобб сообщила:
— Си Си делал кухню сам. У него золотые руки. А вы любите готовить?
— Нет, я в основном ем в пресс-клубе.
— Если не лень носить наверх дрова, то камин работает. Вам у нас нравится? Обычно я прошу сто десять долларов в месяц, но вы можете жить за восемьдесят пять.
Квиллерен снова оглядел мебель и задумчиво погладил усы. Обстановка выглядела устрашающе, но цена как нельзя лучше соответствовала его финансовым обстоятельствам.
— Мне понадобится письменный стол, хорошая лампа и место для книг.
— У нас есть все, что вам нужно, только попросите.
Он присел на кушетку и нашел ее достаточно прочной. Лишенная ножек, она не представляла искушения для вездесущих котов.
— Да, я забыл сказать, — спохватился Квиллерен, — у менядомашние животные. Пара сиамских котов.
— Чудесно! Они переловят наших мышей. У котиков будет настоящий пир!
— Не думаю, что им понравится свежатина. Они предпочитают более цивилизованную кухню.
Миссис Кобб от души — как-то даже слишком от души — рассмеялась в ответ на его шутку.
— Как их зовут?
— Коко и Юм-Юм.
— О, извините, я на секундочку!
Хозяйка выбежала из комнаты и, вернувшись, объяснила, что у нее в духовке пирог. По коридору поплыл аромат яблок и специй, усы Квиллерена зашевелились.
Пока миссис Кобб поправляла картины и проверяла, нет ли где пыли, он исследовал «удобства». Ванна была действительно антикварной, с кривыми ножками; ей вполне соответствовали злобно шипящие краны и лабиринт обнаженных труб. Впрочем, холодильник оказался новым, а одна деталь особенно заинтересовала Квиллерена: целая стена стеллажей со старинными книгами в гардеробной.
— Если хотите использовать полки для чего-нибудь другого, мы книги уберем. Нашли их на чердаке. Они принадлежали человеку, который больше ста лет назад построил этот дом. Он был редактором газеты и известным аболиционистом. Наша обитель — живая история.
Квиллерен заметил среди книг Достоевского, Честерфильда, Эмерсона.
— Не нужно их переносить, миссис Кобб. Я, может, захочу полистать некоторые.
— Так вы берете комнату? — ее круглые глаза засияли. — Выпейте чашечку кофе с пирогом, и тогда решите.
Вскоре Квиллерен уже сидел на позолоченном стуле за кривобоким столиком и поедал горячий пирог, шипящий расплавленным на корочке острым сыром. Миссис Кобб с удовольствием смотрела, как кандидат в жильцы с энтузиазмом уничтожает последние крошки.
— Еще чуть-чуть?
— Не следовало бы, — погладил себя по животу Квиллерен, — но так вкусно…
— Да ладно вам! Не беспокойтесь о своем весе. У вас отличная фигура.
Журналист с аппетитом принялся за вторую порцию пирога, а миссис Кобб начала расписывать достоинства проживания в старом доме.
— У нас есть привидение, — весело объявила она. — Слепая женщина, которая здесь когда-то жила, упала с лестницы и погибла. Си Си говорит, что ее привлекают мои очки. Когда я ложусь спать, я кладу их на ночной столик, а утром они оказываются на подоконнике. Или прячу очки в ящик комода, а они переносятся на столик… Еще кофе?
— Спасибо. А они перемещаются каждую ночь?
— Только во время полнолуния. — Хозяйка задумалась. — Вы помните, сколько странных случаев произошло сегодня на аукционе? Севрская ваза, люстра, большое зеркало, которое начало падать… Странно.
— Что странно?
— Как будто дух Энди протестует.
— И вы в этой верите?
— Не знаю. И да, и нет.
— А против чего, по-вашему, он протестует?
Выражение лица Квиллерена было очень искренним. У него, можно сказать, был дар искренности, заставляющий разговориться самых скрытных людей.
Миссис Кобб хихикнула.
— Аукционист продавал слишком дешево. Было несколько ужасно удачных покупок. Вот Энди и…
— Все антиквары говорят, что с ним произошел несчастный случай. Но один человек на улице сказал мне, что Гланца убили.
— Нет, наверное, это все-таки несчастный случай. Так решила и полиция. Но…
Она замолчала.
— Что вы хотели сказать?
— Ну… Просто как-то странно, что Энди был настолько неосторожен, чтобы оступиться и упасть на эту штуку. Он был очень… Очень благоразумным молодым человеком, понимаете?
Квиллерен пригладил усы.
— Мне бы хотелось побольше узнать об Энди, — сказал он. — Но сейчас я с вашего позволения отправлюсь за вещами и котами.
— Значит, поселитесь у нас? — захлопала в ладоши миссис Кобб. — Я так рада! Это будет просто чудесно — заполучить профессионального писателя! Это придаст дому класс, если вы понимаете, что я имею в виду.
Она вручила Квиллерену ключ от входной двери и приняла плату за месяц вперед.
— Мы не утруждаем себя закрыванием остальных дверей, — сказала хозяйка, — но если хотите ключ от своей, я вам его найду.
— Не стоит беспокоиться. У меня нет ничего, что стоило бы держать под замком.
Миссис Кобб лукаво взглянула на журналиста:
— Все равно Матильда проходит сквозь двери.
— Кто?
— Матильда. Наше привидение.
Квиллерен вернулся в гостиницу и, перед тем как начать собирать чемоданы, позвонил в фотолабораторию «Бега» Спунеру.
— Как фотографии, Крошка?
— Неплохо. Сейчас сушатся. Не скажу, чтобы они были очень четкими композиционно. Слишком много несочетающихся форм.