– Они будут в шоке, но слезы лить не станут. Ван Брук сделал кое-что полезное для процесса обучения и статуса преподавателей школы, но им редко кто восхищался. Учителя его недолюбливали, в том числе и я. К нам он относился так же, как к детям. А потом эти совещания! Учителя вообще терпеть не могут совещаний – от них нет никакого проку, – а Лошак был просто одержим этой тягомотиной. Потому я с ним и расстался, ушёл работать в газету. Позже, когда я появлялся в школе, он смотрел на меня как на водопроводчика, который шел чинить уборную… Как думаешь, кто его убил? Должно быть, кто-нибудь из твоих гостей. Верно?
– Не возьмусь делать никаких предположений, Роджер, тем более для алчной прессы.
– Твоё право. Не возражаешь, если я взгляну на дом?
– Пожалуйста. На лоджии первого яруса у меня спальня и кабинет. Можешь открыть дверь и посмотреть, но только там не убрано. На лоджии второго яруса – комната для гостей. Кошки живут на третьем ярусе. Прошу их не беспокоить – у них была кошмарная ночь.
– Не волнуйся. Ты же знаешь, как относятся ко мне кошки! Не зря Шэрон зовет меня кошатником.
Зазвонил телефон, это был Арчи Райкер, старый друг Квиллера, которого журналист знал ещё по работе в Центре и который в настоящее время был редактором и издателем местной газеты.
– Что там стряслось? – спросил он. – Мне сообщили об убийстве с ночной вахты. Почему сам не дал мне знать?
– Зря тебя разбудили, Арчи. Отправляйся досыпать. Здесь Роджер. Прочтёшь всё на первой странице своего выпуска в понедельник утром.
– Кого-нибудь подозревают?
– Спроси лучше Роджера.
– Дай ему трубку.
Судя по тому, что говорил по телефону репортер, от Броуди он ничего не добился. Повесив трубку, Роджер обернулся к хозяину:
– Может, расскажешь, кто был тут вчера на вечеринке?
– О, вчера тут было такое столпотворение, что всех и не упомнить. Но об этом как-нибудь потом, – монотонным голосом произнёс Квиллер.
– И всё же что ты об этом думаешь?
Прежде чем Квиллер успел ответить, раздался уверенный стук в дверь; на пороге появился Броуди и попросил Роджера покинуть дом. Тот, как обычно, выразил свой протест и, перекинув фотокамеры через плечо, уехал.
– Хочешь кофе? – предложил хозяин шефу полиции.
– Чёрт, мне сейчас не до того, чтоб тут что-то распивать. – Его шаги отзывались по амбару громким эхом. Вне служебных обязанностей Броуди выглядел типичным шотландцем: носил кильт и играл на волынке. Но сейчас он был сердитым и ворчливым служителем закона, исследовавшим место преступления опытным глазом знатока.
– Есть какие-нибудь зацепки? – спросил Квиллер. – Что-нибудь прояснилось?
– Я здесь затем, чтоб задавать вопросы, а не отвечать на них. – Броуди разглядывал современную мягкую мебель с бледной твидовой и кожаной обивкой. – Кто-нибудь сидел здесь? Похоже, это кухонные кресла?
Квиллер направился к буфету.
– Пахнет пиццей, – констатировал Броуди.
– Артисты всегда не прочь поесть. Уж кому как не тебе это знать, Энди. Сам кормишь одну из этой братии.
– Уже нет, – нахмурившись, произнес Броуди. – Фран от нас уехала. Решила жить самостоятельно. Не понимаю почему. Дома у неё было всё, что надо. – Броуди волновался: он был родом из северной страны, где почиталось за непреложное правило, что взрослая дочь обязана выйти замуж и жить вместе со своими родителями.
– Ничего ненормального нет в том, что молодая самостоятельная женщина хочет жить отдельно от родителей, Энди.
– Кто был здесь вчера? – спросил Броуди, обратившись вновь в официальное лицо.
– Кажется, у меня есть весь список гостей. – И Квиллер протянул Броуди театральную программку, где значились все актеры, занятые в спектакле, в порядке их появления на сцене.
Броуди провёл большим пальцем по правой колонке листа:
– И все эти люди были здесь?
– Все, кроме одной женщины из Локмастера, той, что играла королеву. Ну, конечно, меченосцев сразу после сцены коронации на школьных автобусах отвезли в школу. Ты же видел пьесу?
В ответ Броуди утвердительно промычал.
– Что они делали после того, как съели пиццу? – спросил он.
– Пили пиво, сухое вино и кофе… проигрывали вновь и вновь сцены из пьесы… радовались успеху… словом, шум стоял порядочный.
– А они не курили чего-нибудь такого?
– Нет. Насчёт этого Кэрол держит их в ежовых рукавицах. Можешь спросить у Фран.
– Есть какие-нибудь поводы? Скажем, ссора?
– Ничего такого не было. Все были в приподнятом настроении.
– Никто из посторонних не болтался по саду?
– Сегодня ночью никто, хотя с того дня, как мы сюда переехали, по саду то и дело шатались какие-то любопытные.
– С чего это Ван Брук решил оказать вам честь своим присутствием? Он был парень некомпанейский.
– У него были свои мотивы, – ответил Квиллер. – Он собирался прогнать всю ораву школьников через мой амбар. Экскурсии на природе.
– Да уж, это на него похоже. А какой репутацией он пользовался в клубе?
– Спроси об этом Фран. Я не вхожу в число его завсегдатаев.
– Ты слышал выстрел в саду?
– Нет, но кошки что-то слышали, а когда я взглянул в окно, то увидел задние огни движущейся к шоссе машины.
– Куда она поехала?
– Повернула направо.
– Что-нибудь ещё можешь сказать об огнях?
– Ну, раз зашла об этом речь, Энди, то скажу, что они были не горизонтальные, как на легковых автомобилях, а вертикальные и широко расположенные, как на фургонах или грузовиках.
– Давно ограбили твой почтовый ящик?
– Он был в порядке в субботу, когда я в последний раз забирал почту.
– Значит, кто-то врезался в него сбоку, и столб покосился.
– Это облегчает вам работу, – сказал Квиллер, предполагая, что предметом поиска теперь станет фургон с помятым крылом над передним правым колесом.
– Не хочу тебя мучить всю ночь. – Броуди поднялся с места. – Продолжим утром.
– Только, умоляю, не слишком рано.
Шеф полиции подошёл к двери и перед уходом обернулся, с хмурым видом окинув взглядом интерьер амбара.
– Мальчишкой я лазил по таким лестницам, – произнёс он. – А это что за три штуковины, похожие на дымовые трубы?
– Это и есть дымовые трубы. Вентиляция камина современной конструкции. Привози как-нибудь вечерком жену. Она будет рада увидеть работу Фран.