– Я рад, что твоя карьера приняла благоприятный оборот, Двайт.

– И это не единственная хорошая новость. Вчера вечером мы встречались с Хикси, и всё прошло просто чудесно.

– Счастливчик! Она прелесть. – Партия была подходящая. Хикси Райс, ещё одна переселенка из Центра, отвечала в газете за связь с общественностью и рекламу. Надев жёлтую бейсбольную кепку, которая висела около двери в кухню, Квиллер вышел проводить гостя до машины. – У нас в лесу есть сова, – пояснил он. – Если она увидит непокрытую шевелюру, легко может принять её за кролика. Я цитирую Полли, знатока орнитологии.

– Тогда я вне опасности, – сказал Двайт, проводя рукой по заметно поредевшим волосам. Потом поднял голову и прислушался. – Это она ухает. Похоже на азбуку Морзе – длинные и короткие звуки.

Двайт уехал. Какое-то время Квиллер следил за светом фар его машины, раздумывая о том, что приключилось с предыдущим вздыхателем Хикси – бородатым владельцем катера. Затем, прежде чем войти в дом, несколько раз обошёл вокруг амбара. Было темно, дул легкий ветерок, ухала сова: «Ух-ух, ух-ух, ух-ух…»

Квиллер решил назвать её Маркони и посвятить этим птицам одну из своих заметок. Свежие темы были в летнее время дефицитом. Иногда газете приходилось перепечатывать наиболее популярные старые материалы, вроде как о бейсболе или о котах.

В доме стояла полная тишина, что настораживало. Сиамцы не выпендривались, не требовали с душераздирающими воплями еды, а усердно намывали лапы, усы и уши – миска же на журнальном столике была пуста. Объевшись кабиблами, Коко и Юм-Юм, шатаясь, вскарабкались по галерее в свой уголок на балконе. А Квиллер сел писать благодарственную записку женщине, которую звали Селия Робинсон.

ДВА

Квиллер писал благодарственную записку, устроившись за письменным столом в библиотеке, – так называлось пространство, отгороженное стеллажами и одной из сторон каминного куба. Для серьёзной работы у него имелся ещё и кабинет на балконе, вне досягаемости сиамцев, но книжная, дружеская атмосфера библиотеки больше подходила для переписки и телефонных разговоров. Для короткого письмеца Селии Робинсон Квиллер избрал шутливо-высокопарный стиль, вызывавший у неё приступы хохота. Дамочка любила посмеяться; требовалось очень немногое, чтобы её рассмешить.

Дорогая Селия,

нет слов, чтобы описать ту безмерную признательность, которую я испытал, получив сегодня восхитительные яства, прибывшие, дабы раздразнить мой аппетит и укрепить мой дух. Ваши кабиблы вызвали восторженный рёв знатоков в этом северном бастионе гастрономии. Почему бы Вам не запатентовать это чудо кулинарного искусства? Вы могли бы стать Бетти Крекер двадцать первого столетия! Возможно, на правах дружбы Вы предоставите мне преимущественное право распространения кабиблов в Мускаунти и Локмастере? В таком случае не забудьте дать мне Ваш новый адрес, чтобы я мог заказывать сей продукт в десятифунтовых пакетах или в двадцатигаллоновых бочках.

С благодарностью, К.

Ни одна живая душа в Пикаксе не знала о странном знакомстве Квиллера с Селией Робинсон, даже Полли Дункан, – особенно Полли, склонная обижаться на малейшую попытку вторгнуться в пределы её территории. Началось это заочное знакомство, когда во Флориде внезапно умерла бабушка Джуниора Гудвинтера. Беседуя по междугородному телефону с её ближайшей соседкой, Квиллер вёл расследование обстоятельств смерти, – так они с Селией стали закадычными друзьями. Он называл её своим секретным агентом, а она его – шефом. Он посылал ей коробки вишен в шоколаде II шпионские романы в мягкой обложке, которыми она зачитывалась; она ему – печенье домашнего изготовления. Но друг друга они никогда не видели.

Расследование давно закончилось, однако Квиллер знакомства не прерывал, в глубине души надеясь, что Селия, обожавшая готовить, когда-нибудь поселится в Пикаксе и возьмётся кормить его и его котов. Надежды, надо сказать, были не беспочвенные: Селия хотела покинуть деревню для пенсионеров во Флориде. «Слишком много стариков», – жаловалась она. А ей всего-то исполнилось шестьдесят восемь.

На следующее утро, спустившись по грунтовой дорожке к шоссе, носившему название Тривильен-роуд, Квиллер бросил письмо в сельский почтовый ящик. Грунтовая дорога – две колеи от фургона, перевозившего фрукты, – тянулась примерно один квартал: мимо яблоневого сада, мимо лесочка, давно облюбованного белками и птицами, мимо развалин старой сгоревшей фермы Тривильена и тех двух акров земли, на которых Полли собиралась строить свой новый дом. Квиллер задержался на несколько минут, чтобы обозреть строительную площадку. Каменный фундамент старого дома отчетливо виднелся среди зарослей сорняков. А кусты сирени прекрасно обходились и без вмешательства человека: вытянувшись на высоту двухэтажного дома, они весной по-прежнему благоухали, и запах цветущей сирени долетал порой даже до яблочного амбара.

Полли намеревалась сохранить старый каменный фундамент, а для чего – ещё не решила. Она всё спрашивала: «Где мне построить дом – напротив прежнего, позади или всё-таки на некотором расстоянии от этих каменных руин? Не могу же я строить прямо на них!»

Квиллер пытался что-то предлагать, но её вопросы были скорей риторическими» – как человек независимый, Полли любила решать всё сама. Она имела блестящую репутацию очень квалифицированного работника, умеющего находить свежие решения. Возглавив библиотеку, она занималась пополнением фондов, контролировала бюджет, думала о ремонте здания, организовывала различные мероприятии, очаровывала членов попечительского совета… Она умно и с большим тактом разбиралась в личных неурядицах младших сотрудников, однако, оставаясь наедине со своими собственными, приходила в замешательство.

Возвращаясь от почтового ящика, Квиллер увидел в одном из верхних окон амбара сиамцев, которые следили за ним. Он помахал им рукой и продолжил свой путь – через Чёрный Лес на Пикаксскую площадь с её крупными строениями и оживлённым движением. Близость центра и окраины являлась самой привлекательной стороной жизни маленького городка с населением в три тысячи человек. На площади находились две церкви, здание суда. Театр К. и здание, напоминавшее греческий храм, – публичная библиотека.

Квиллер взбежал по каменным ступеням библиотеки – за столетие под тяжестью ног ступени стерлись и сделались слегка вогнутыми. Сегодняшний день к подошвам читателей прибавил подошвы видеолюбителей, и Квиллер сильно сомневался в том, что ступени просуществуют ещё хотя бы полвека. Через главный зал он направился к деревянной лестнице, ведущей в галерею, любезно кивая молодым сотрудникам, которые приветствовали его как мистера К. Сотрудники игриво переглядывались: вид далеко не молодого друга их уже немолодой начальницы и его визит к ней средь бела дня забавляли их. Отношения между директором библиотеки и самым богатым человеком северо-восточной части Соединённых Штатов были в Пикаксе предметом постоянных пересудов.