— Что для вас, мистер К.? — спросил бармен Фред.
— Имбирное пиво, а ещё я хотел бы узнать, как готовят мятный джулеп. У меня гостья, которая попалась на крючок джулепа. — Это звучало вполне достаточным извинением той цели, которую он перед собой поставил, — послушать разговоры.
— Мятный джулеп? — рассеянно пробормотал Фред. — Мне никогда такого не заказывали. Попробую взглянуть в книге для барменов.
Пока он листал замусоленную книжку, Квиллер навострил уши.
— Я всегда утверждал, что у этого парня ничего не получится. Он был не из наших. Ни за что бы не подумал, что он утонет.
— Почём ты знаешь, что он утонул? Просто исчез.
— Шериф говорит, что он свалился за борт.
— Никто не видел, как он падал. Тела-то не нашли.
— Решил, наверное, поплавать и тут же застыл.
— Угу. В этом озере тело сразу уходит на глубину и не всплывает.
— Я думаю, что он там, внизу. Вымотался и свалился за борт.
— Кажется, шериф что-то знает, но не говорит.
— Чего-то боятся! Снова будут скрывать, как и с туристом.
— Или как с «Дженни Ли»… Спой, Фред!
— У меня нет с собой гитары.
— Плевать на это. Просто напой мелодию.
Бармен перестал листать книгу, выпрямился, положил ладони плашмя на стойку и запел дрожащим голосом в стиле «кантри»:
Волны и ветер будут летать,
Но людям Земли никогда не узнать
О судьбе, постигшей «Дженни Ли»
И её команду незабвенную —
числом три.
Посетители — лодочники, фермеры, служащие городских учреждений — дружно зааплодировали прозрачному намеку на фокусы инопланетян. Все понимающе кивали друг другу.
Тем временем пожилой мужчина с красным лицом и венчиком белых волос вокруг розовой лысины взобрался на табурет рядом с Квиллером. Это был работавший на общественных началах директор Музея кораблекрушений.
— Что-то не видел я вас этим летом в музее, мистер К., - произнёс он. — У нас новая выставка — фотографии петроглифов с ранчо Огилви.
Квиллер быстро взглянул на него:
— Я о них знаю?
— Возможно, и нет. Последние годы о них молчали. А когда их впервые открыли, шум поднялся на всю страну, отовсюду приезжали зеваки и бродили по пастбищу, овец пугали. Некоторые откалывали от камней кусочки на сувениры. Огилви наконец не выдержали и соорудили вокруг всего участка загородку из цепи. Но в музее есть очень качественные фотографии.
— Занятно, — проговорил Квиллер, который, впрочем, не испытывал особого интереса к археологическим находкам. — Они похожи на рисунки американских индейцев?
— Это доисторические знаки на камне, но не рисунки — скорее они похожи на следы куриной лапы. Сюда приезжали университетские учёные и говорили, что это математические символы, которые могли служить универсальным языком. Определили, что по возрасту знаки относятся ко времени египетских пирамид. Странное дело, знаки на камнях вытравлены каким-то хитрым способом, неизвестным и в двадцатом веке… Мотайте себе на ус!
«Камни могут быть древними, — подумал Квиллер, — а надписи поддельными». Потом спросил:
— А как эти камни оказались на ранчо Огилви?
— Озеро отступило на пару миль. Когда-то очень давно камни лежали на берегу, — ответил музейный работник, — но за многие века оказались погребенными под тоннами наносов, намытых водой. А лет двадцать назад у нас было большое наводнение, и наносы с камней смыло… Вам надо взглянуть на наши фотографии, мистер К.
Озёрный воздух считается целительным, но в атмосфере присутствовало что-то коварное, дурно действующее на умы. В Мусвилле толковали о космических пришельцах, о Песчаном Великане, о том, как исчезла «Дженни Ли», о таинственной гибели туриста, о загадочных петроглифах, а теперь, пожалуй… и Оуэн Боуэн станет легендой. Покидая таверну, Квиллер раздражённо фыркал в усы. Чтобы отделаться от одолевшего его недовольства, он отправился бродить по городу и вскоре обнаружил, что стоит на Песчаной дороге перед «Антикварной лавкой Арнольда». В витрине красовалось ржавое колесо, а за стеклянной дверью стоял на задних лапах Пфредди и призывно вилял хвостом. Квиллер вошёл.
Как и следовало ожидать, первыми словами Арнольда были:
— Вот и погиб наш капризный сосед. Кажется, это место приносит несчастье. Неужели его забрал Песчаный Великан? Надеюсь, мне вернут мой «уотерфорд». Что вы думаете обо всём, мистер К.?
— Я не пытаюсь раскрывать тайны этого безумного города, Арнольд. Я просто зашёл за колесом.
Арнольд снял колесо с витрины.
— Уже дважды мог его продать, но придерживал для вас.
— Очень вам признателен.
— Что вы собираетесь с ним делать?
— Повешу у себя в коттедже над камином.
— Помощь нужна?
— Думаю, что обойдусь. Ведь его нужно всего-навсего повесить на гвоздь, не так ли?
— На два гвоздя, в нескольких дюймах один от другого.
Квиллер сказал, что подгонит свою машину, которая припаркована за банком.
По пути к банку он вдруг сообразил, что в коттедже нет гвоздей — и, насколько ему известно, молотка тоже. Тетя Фанни оставила ему состояние, но ничего практичного вроде молотка. Он завернул в скобяную лавку. Там стояла вращающаяся витрина с четырьмя стендами, увешанными гвоздями. Цены были указаны за фунт.
— Чем могу помочь? — спросил Сесил, удивлённый тем, что видит Квиллера у витрины с гвоздями.
— Зашёл купить два гвоздя, но не знаю, какие именно нужны.
— Два гвоздя?
— Да. Я приобрёл старинное колесо и хочу повесить его над камином.
— Что за колесо? Какого размера? Сколько оно весит? Сейчас я посоветуюсь с нашим экспертом по строительству. Когда-то он строил дома… Дядя! У нас серьёзная техническая проблема.
Старый дядюшка мелкими шажками подошёл к витрине и начал таинственно совещаться с Сесилом, обсуждая материал, из которого сделана стена, её толщину, количество спиц в колесе и ширину обода. Квиллер между тем изучил каталог гвоздей и выяснил, что в фунте обычно содержится полторы тысячи однодюймовых отделочных гвоздей. Он подумал, что, проведя кое-какие исследования и проявив немного сообразительности, сколотит забавную статейку на эту тему для колонки «Из-под пера Квилла». Почему трехдюймовый гвоздь называется трехцентовым? Кто первый сказал: «Ты попал в самую точку» [25] ?
— Сколько я вам должен? — спросил Квиллер, когда эксперты пришли наконец к общему решению.