— Завтрак! — провозгласил он, и они, задрав хвосты, устремились на кухню, в горячности натыкаясь друг на друга. — Чего вам, парочке плотоядных, нынче поутру хочется? Могу предложить сочного, славного барашка из «Старой мельницы», рубленную вручную и тушенную в собственном, нежнейшем соку.
В хорошем настроении он любил подекламировать, и чем громче становился его голос, тем больше они волновались, описывая вокруг него круги и восьмерки и всё увеличивая мощность воя. Вопли резко оборвались, когда он поставил тарелку на пол, и они атаковали её с силой, вызывающей трепет.
Они были чистопородные сиамцы с голубыми глазами и атласными шкурками с бежевым мехом, оттененным темно-коричневыми пятнами. Юм-Юм являла собою изящную кокетку с пикантной мордочкой и обаятельными повадками. Коко, чье настоящее имя звучало как Као Ко Кун, был знатным котярой с величественными манерами и загадочным взором. Он представлял собой квинтэссенцию сиамца — с кое-какими дополнительными талантами, которые не указывались в специализированных справочниках.
Квиллер, наблюдая, как они пожирают свой завтрак, размышлял о следующем своём шаге: как изложить новости Арчи Райкеру, не потеряв при этом лица. Весь вчерашний вечер он публично критиковал курорт Грушевого острова, а теперь на две недели, на весь отпуск Полли, переходил в стан противника.
Дождавшись восьми часов, он позвонил в прибрежный дом Райкеров.
— Что за вечеринка вчера была, Арчи!.. Я вам не наскучил?
— О чём ты?
— Мои выпады против Грушевого острова наверняка выглядели как старческое брюзжание и портили вам настроение. Так или иначе, я хотел бы загладить свою вину.
— Эге! Что это ты задумал? — спросил человек, знавший Квиллера с детского сада. Их дружба устояла после почти полувека откровений, подтрунивания, препирательств, подножек и тычков. — Подозреваю, ты замыслил какую-то хитрость.
— По правде говоря, Арчи, я все же решил немного подоить остров Завтрак, но — давай без лишней дипломатии — я хочу поехать туда на пару недель и написать об истории острова, о местных обычаях и легендах. Я назвал бы этот материал «Оборотная сторона острова». Как звучит?
— Я тебе скажу, как оно звучит, грязная ты крысища! Звучит так, словно ты разочаровался в очередном идеале и ищешь, чем себя занять в те две недели, когда Полли не будет в городе. Я же тебя как облупленного знаю, и уж мне-то хорошо известно, как тебя тянет на авантюры.
— Надеюсь, редакция оплатит все мои расходы? — спросил Квиллер, поддразнивая Арчи.
В трубке на миг воцарилось молчание. Райкер был издателем и редактором «Всякой всячины», но принадлежала-то она Клингеншоеновскому фонду…
— О'кей, езжай, — сказал Райкер, — но чтобы всё было тип-топ!
— Я остановлюсь в ПП семьи Бамба. Не знаю, какой у них телефон, но они зовутся гостиницей «Домино».
После того как самая трудная проблема была решена, остальное пошло как по маслу. Квиллер позвонил мистеру О'Деллу, своему помощнику и сторожу, которой его уверил:
— Будьте покойны, а уж моей ноги на том острове больше не будет. Вот ведь чего ихние обратно понатворили с нашей старенькой маманей природой, вот ведь чего!.. Ничего доброго, по мне, из этого не выйдет!
Вдобавок Квиллер поручил своей секретарской службе пересылать почту на главный отдел доставки Грушевого острова — но только письма с марками Орегона.
Наконец, в субботу вечером он позвонил домой Эндрю Броуди. Броуди был шефом пикаксской полиции — громадный неуклюжий шотландец, игравший на волынке на свадьбах и похоронах. Когда миссис Броуди подошла к телефону, послышалась болтовня невидимого телевизора, и шеф заговорил ворчливым тоном телезрителя, чью программу прервали.
Квиллер любезно начал с «Извини, что оторвал тебя от твоего любимого полицейского сериала!».
— Издеваешься? Я смотрю передачу о природе. Ужас, что происходит в лесу во время дождя! На прошлой неделе — эта неприятность с чёрными медведями, а ещё раньше — нефть там разлилась! А что у тебя на уме? Хочешь, чтобы я подудел на вашей с Полли свадьбе? Для вас двоих я это сделаю бесплатно.
— Полли летит в Орегон и может никогда не вернуться, а я плыву на так называемый Грушевый остров и тоже могу не вернуться. Говорят, ирисочные испарения смертоносны.
— И зачем бы тебе туда плыть? Тебе не понравится, что сделали с нашим Завтраком, — мрачно предрек Броуди.
— Я еду в основном, чтобы написать об островной жизни для колонки «Из-под пера Квилла», — бойко объяснил Квиллер, — но могу и немножко повыслеживать как человек со стороны. У них там было несколько инцидентов, которые вызывают вопросы, — три происшествия за неделю с небольшим.
— Я слышал только о двух — пищевом отравлении и об утопленнике. Остров — в юрисдикции шерифа, и к нему там отлично относятся. И он, помяни моё слово, нынче летом как следует попотеет. Все эти туристы из Центра не к добру! Не к добру!
— Как получилось, что ты не в курсе шерифского расследования, Энди?
— Если случай серьёзный, шериф вызывает конную полицию, а если нет… ну… никаких объяснений. А ты берешь с собой своего смышленого кота? Уж он покажет отделу шерифа штучку-другую!
— Я беру обеих кошек. Мой амбар две недели будет пустовать, но у мистера О'Делла есть ключ, и он будет регулярно туда наведываться.
— Мы тоже за ним присмотрим, — сказал шеф.
Броуди был одним из немногих, кто знал о детективных способностях Коко. Все кошки любознательны, все кошки одарены шестью чувствами, но Као Ко Кун превзошел обычную кошачью норму. Его уникальное чутье подсказывало ему, где и что было не в порядке. Часто он знал, что случилось, а порой — что должно случиться. Чёрный нос трепетал, коричневые уши вздрагивали, голубые глаза вперялись в пространство, а усы изгибались, когда Коко ловил вибрацию событий.
Усы — антенна, настроенная на непостижимое, решил Квиллер. Ведь и собственные его усы топорщились, а верхняя губа подергивалась, когда он подозревал злодеяние. Эти предчувствия, соединившись с природным любопытством, часто вовлекали Квиллера в истории, не имевшие к нему прямого отношения. Судьба острова Завтрак тоже непосредственно его не касалась, и всё же он чувствовал, как этот остров притягивает его, словно магнит, и частенько поглаживал себе усы.
Традиционный субботний обед с Полли пришлось отменить, потому что она собирала вещи, готовясь в дорогу; но утром в воскресенье он отвёз её в аэропорт, не упомянув о своих собственных островных планах, — хотел избежать объяснений.
— Я буду по тебе скучать, — сказал он, и это было той правдой, которую не требовалось утаивать. — Полагаю, очки и определитель птиц у тебя с собой?
— Я их в первую очередь уложила, — весело ответила она. — Было бы здорово добавить несколько тихоокеанских разновидностей к тем, которых я повидала. Мечта всей моей жизни — увидеть буревестника… Старинные приятели, к которым я еду, живут на побережье и знают всех водоплавающих.