К нему бросилась Беверли Форфар: ничто не ускользало от её внимания.
— Хэлло, мистер К.! Я слышала, вы берете интервью у Фебы. Пожалуйста, ничего не пишите о попугае.
— Я полагаю, мы сосредоточимся на бабочках, — заверил он её. — Я не видел вас на похоронах сегодня утром.
— Я не люблю похороны. — Она встряхнула своим шлемом из волос, и ни один волосок не выбился из причёски. — Правда, некоторые из наших добровольных помощников пошли. Они сказали, что там были собаки. Я удивлена, что их туда пустили.
— Они были близкими друзьями покойной. На похоронах присутствовал мэр, и, судя по всему, он не имел ничего против. — Квиллер обвел рукой галерею: — Хорошая выставка! Примите мои поздравления!
Он был менее приветлив, чем обычно, поскольку его удручала перспектива орошения песчаной лужи для бабочек. Уж если они в состоянии позаботиться о себе в дебрях Бразилии, непонятно, зачем баловать их несвежим пивом в Пикаксе.
Феба Слоун сосредоточенно смешивала краски, когда в студию вошёл Квиллер. Джаспер приветствовал его скрипучим голосом: Приветик, придурок! У тебя есть грязные картинки? Ха-ха-ха!
Художница подпрыгнула и набросила на клетку одеяло.
— Скверный мальчишка! Ложись спать!.. Разве он не вульгарен? Входите, мистер К., и присаживайтесь. Извините, но нам не дали приличных стульев. Вы не возражаете против табуретки?
— А вы не возражаете против диктофона? — задал он встречный вопрос, водружая между ними записывающее устройство.
— Лучше бы обойтись без него, если можно, — ответила она, глядя на Квиллера умоляюще своими блестящими карими глазами.
— Никаких проблем. — Правда, диктофон избавлял его от возни с записями и гарантировал точность, но…
— О чём вы хотите побеседовать? — спросила она.
— О ваших картинах. Почему вы специализируетесь на бабочках?
— Наверное, потому, что меня восхищает многообразие оттенков. Я люблю яркие краски. — Она пощелкала по воротнику своей оранжевой блузки. — Беверли хочет, чтобы я надевала рабочий халат Центра искусств, но он слишком скучный — и слишком тёплый. — Квиллер заметил, что Феба всегда носит блузки без рукавов — они выгодно подчеркивали изящество её рук. Когда художница набрасывала одеяло на клетку попугая, казалось, будто она исполняет балетное па.
Он задал несколько стандартных вопросов для разминки.
— Как случилось, что вы заинтересовались бабочками?
— Ну, я узнала, что коллекционеры ловят их сачками, усыпляют хлороформом и прикалывают булавками. И я подумала: «Какой ужас! Гораздо лучше сохранять их с помощью красок».
— Вы изучали искусство?
— О, это целая история. Я единственный ребёнок в семье, и папа хотел, чтобы я проучилась пять лет в фармацевтическом колледже, а потом взяла на себя всю работу в аптеке. «Пять лет! — подумала я. — Ни в коем случае!» Был ужасный бой, но бабушка встала на мою сторону, и мы победили. Она прислала мне книгу о живописи, и вот пожалуйста! То, что я делаю, не великое искусство, но оно даёт людям радость, а это веселее, чем считать пилюли.
— Расскажите мне о бразильском морфо, — попросил Квиллер.
— Разве он не великолепен? Это самец, у него необычные крылья, синие с металлическим отливом. Этих бабочек используют для изготовления украшений… Уф!
— Да, действительно, он великолепен. А какова функция бабочек в природе?
— Они опыляют цветы. В наши дни большинство людей предпочитает газоны лугам, и очень скоро бабочки вымрут по всей Америке, если мы что-нибудь с этим не сделаем. Я выращиваю их в коробке, а потом выпускаю на волю. Бабушка присылает мне гусениц из Калифорнии.
Чтобы проверить её познания, он задал несколько вопросов, почерпнутых из книги: «Чем они питаются? Отчего у них пятнышки на крылышках? Почему они отдыхают сложив крылья? Каков их жизненный цикл?» Мало-помалу им овладевало смутное разочарование. Интервью не складывалось. Он задавал не те вопросы, и ответы не содержали в себе ничего занимательного. Тема его не захватила. Да и сидеть на табуретке было неудобно.
Наконец он сказал:
— А почему бы вам как-нибудь не принести вашу коробку с бабочками в студию? Я бы с удовольствием пришёл снова и взглянул на них.
— Это было бы хорошо, — согласилась она. — Я как раз начала выращивать новую партию. Однако, прежде чем вы уйдёте, мистер К., я хотела бы попросить у вас совета.
— За небольшую плату? — пошутил он.
— Как вы думаете, я достаточно взрослая, чтобы иметь собственную квартиру? Мне уже двадцать три, хотя я и выгляжу моложе. Мой бойфренд считает, что у меня должно быть место, где я могла бы писать, разводить бабочек и держать Джаспера.
— Вы хотите сказать, что родители против вашего переезда? — Это была типичная семейная проблема в Мускаунти.
— Главная сложность заключается в том, что… им не нравится Джейк. Он всего-навсего бармен.
— Хотите верьте, хотите нет, но когда я учился в колледже, то подрабатывал барменом, — признался Квиллер. — А есть у него цель в жизни? Что ещё он умеет? Получил ли образование?
Она опустила глаза.
— Вообще-то нет, но он собирается стать когда-нибудь менеджером в ресторане, и… — тут она хихикнула, — он такой сексуальный!
Квиллер издал про себя стон. Почему это молодые женщины всегда просят у него совета? Просто потому, что он пишет в своих колонках обо всем на свете, начиная с джаза и кончая разведением пчёл? Они что, считают его учёным мужем? Он откашлялся.
— Некоторые из нас становятся взрослыми в двенадцать лет, другие не взрослеют никогда. Вопрос не в том, достаточно ли вы взрослая, чтобы принять решение, а в том, готовы ли вы взять на себя ответственность за последствия, если окажется, что решение неверное.
— Вы говорите в точности как мой папа, — заявила Феба.
Квиллер рад был откланяться и вернуться в свою обитель, где его не подстерегали сложные проблемы, а домочадцы просто рвали газеты и беседовали с воронами.
В тот вечер он обедал с Хикси Райс, заведующей отделом рекламы «Всякой всячины», а в прошлом — его соседкой по Центру. Она завоевала сердца местных жителей своей энергией и обаянием, причём оставалась верна идеям большого города. Они встретились в «Старой мельнице» — этот живописный ресторан когда-то был настоящей мукомольней. Правда, старинное водяное колесо пострадало во время весенних паводков, его заменили точной копией, но всё равно подлинность была утрачена. Как говорят пуристы, старое — это старое, а новое — это новое.
Квиллер обожал приглашать кого-нибудь на обед вне дома. Но сегодня пригласили его и угощала Хикси, а это означало, что она хочет попросить о какой-то услуге. Готовя Ледовый фестиваль, она уломала Квиллера возглавить факельное шествие на морозе. Спасла его лишь ранняя оттепель.