Секретарь Петра Семеновича Танечка, с которой директор музея в нашем присутствии только что разговаривала по телефону, оказалась, против моих ожиданий, не молоденькой и модной девушкой, а серьезной женщиной в летах, внешне похожей на школьного учителя. На ней были строгий костюм и блуза, и если бы к ее наряду еще добавить какие-нибудь старомодные очки, тогда ее образ стал бы законченным и классическим.
– У Петра Семеновича совещание, – сообщила нам великовозрастная Танечка, и было понятно, что в заветные двери кабинета до окончания совещания можно прорваться только через Танечкин труп.
Мы просидели в приемной минут сорок, и все это время Танечка набивала что-то на компьютере, перебирала папки, отвечала на звонки, сама кому-то звонила (строго по работе, как я успел заметить), и ни на одну секунду она от своих важных секретарских дел не отвлеклась. О нашем визите она сообщила Петру Семеновичу только тогда, когда из кабинета шефа гуськом потянулся чиновный люд.
– Петр Семенович вас ждет, – сказала нам Танечка.
В ее голосе теперь прорезались доброжелательность и теплота. Ее шеф нас принял, и это меняло дело. Друг моего шефа – мой друг. Ну и наоборот, естественно. Общеупотребительное правило секретарской жизни.
Мы вошли в кабинет, когда там, кроме его хозяина, еще оставались двое подзадержавшихся участников совещания. Они хотели было тоже уйти, но увидели меня, и у них тотчас нашлись незавершенные дела, которые им еще требовалось обсудить с Петром Семеновичем, и они остались в кабинете.
Я уже видел секретаршу Петра Семеновича и предполагал, что сам он окажется обрюзгшим грузным дядькой в ужасном старомодном галстуке, какими мы обычно себе и представляем провинциальных чиновников-чинуш. А из-за стола нам навстречу вышел молодой совсем парень – улыбчивый, спортивного телосложения, прилично одетый, с модной прической.
– Здравствуйте! Рад! Очень рад! – сказал он запросто, поочередно всем нам пожимая руки. – К нам, как я понимаю, по делам? С розыгрышами, наверное, своими? – он засмеялся. – Хотя, конечно, знаю. Догадываюсь. Наверное, по поводу земли.
Все верно. Директор ему звонила и спрашивала о бывших монастырских землях, а теперь она же нас сопровождала – и что еще мог думать Петр Семенович?
– Я покупать ничего не собираюсь, – поспешил я его уверить. – По крайней мере – пока. Но интерес кое-какой мы действительно имеем. И очень надеемся, что вы нам поможете.
Петр Семенович с готовностью кивнул.
– Та земля… бывшая монастырская… она монастырской еще до революции, наверное, была? – предположил я.
– Разумеется. Потом совхоз организовали, – сказал Петр Семенович. – «Путь Ильича», разумеется. Завалященький совхозик был, как я слышал. И в новейшие времена он очень быстро развалился.
– И тогда тут появился некто Ростопчин, – сказал я намеренно будничным тоном.
Я видел, как заинтересовалась директор музея.
– Точнее – фирма «Русский загородный дом», – поправил меня мой собеседник.
– Что за фирма? – осведомился я доброжелательно.
Петр Семенович неопределенно пожал плечами в ответ.
Он не знал, что это за фирма такая? Не ведал, в чьи руки отдавал землю? Я никогда в такое не поверю.
– Откуда они взялись? – без нажима спросил я. – Они местные? Ваши?
– Нет. Из Москвы.
– И вы чужакам так запросто отдали землю? – рискнул я легонько его ущипнуть.
Он разгадал мой маневр и рассмеялся. Сказал:
– Не мы отдаем.
– Это же ваш район!
– Наш, – кивнул Петр Семенович. – Но такие роскошные куски не мы раздаем, а те, кто там, – он метнул взглядом в потолок, демонстрируя, что есть люди и поважнее, чем он сам. – Но я никак не пойму, если честно, о чем мы вообще говорим.
В чем, так сказать, наш интерес. И что я ему должен ответить? Рассказать легенду о старой графине? А потом еще сообщить, что лично ее видел? Ожидающий подобного развития событий Демин посмотрел на меня обеспокоенно. Но я и сам предполагал, что Петр Семенович моему рассказу сильно удивится. Есть темы, которые с чиновниками обсуждать попросту невозможно. Мы не поймем друг друга. Будто мы из разных миров. Как в нашем случае с Дворжецким.
– Мой товарищ и коллега, – сказал я проникновенным голосом и показал при этом на Илью, – присматривает здесь для себя участок.
Не ожидавший столь интересных сообщений о себе, Демин, надо отдать ему должное, не только ничем не выдал своей растерянности, но даже с готовностью кивнул, подыгрывая мне.
– Нам тут дали визиточку, – продолжил я и выложил на стол визитку Сергея Константиновича, которого мы не так давно видели на монастырских развалинах и который предполагал еще месяц раздумывать о том, не перекупить ли ему эту землю у Ростопчина. – Этот человек хочет выкупить землю у «Русского загородного дома». Мы об этом Сергее Константиновиче справки, конечно, навели, – сказал я как о деле само собой разумеющемся, и Петр Семенович согласно кивнул, давая понять, что он и сам сейчас никому на слово не верит. – Но и нынешнего владельца надо бы прощупать. Чтобы твердо знать, что не пустышка там какая-то.
Видимо, моя версия выглядела связной и убедительной.
– Там не пустышка, – сказал Петр Семенович. – Уверяю вас.
– Значит, все-таки вы что-то знаете об этой фирме?
– О самой фирме я действительно мало что могу сказать. Но землю им помогали оформлять там, – снова Петр Семенович вскинул взгляд к потолку. – А там не ошибаются и все оформляют так, что комар носу не подточит, так что бумаги стопроцентно чистые. Я почему говорю так уверенно, Евгений Иванович, потому что тот человек, который землей распоряжался… кто помогал ее оформлять… некий Лапто…
Я дернулся. Петр Семенович заметил.
– А, так вы наслышаны? – произнес он понимающе.
– Лично не знаком, – пробормотал я. – Но слышал от кого-то, что его посадили.
– Вот я об этой истории как раз и говорю, – кивнул Петр Семенович. – Было уголовное дело. Лапто осудили. И сюда к нам приезжали из Москвы, из следственной бригады – искали, что можно этому Лапто вменить. У него ведь дочь здесь землей владела…
– Да, я знаю.
– И как следствие ни старалось, ничего не смогли здесь нарыть. И так вокруг земель этих ходили, и эдак, и все равно ничего оспорить не смогли. Потому что все грамотно оформлено. Документы чистые. И никто ничего уже не оспорит.
Последние фразы Петр Семенович произнес, обращаясь персонально к Демину как к потенциальному покупателю, который будет свои личные деньги отдавать.
– С командированными следователями из Москвы лично наш Борис Никифорович работал, – сказал хозяин кабинета и указал на одного из задержавшихся участников недавнего совещания.
Это был низенький курносый мужичок со сверкающей луноподобной лысиной, одетый в форму подполковника милиции. Подполковник тут же с готовностью привстал со стула и улыбнулся мне, как родному.