Дорога до Харбина заняла больше месяца, после чего Денис неожиданно сделал для себя неприятное открытие – никакого «китайского экономического чуда» он так и не увидел: повсюду бедность и нищета, чреватая большими опасностями для любого чужеземца.
Конечно, он не мог позволить себе лететь самолетом или ехать поездом в спальном вагоне, а предпочел передвигаться, не предъявляя паспорта: то в товарном вагоне, то в фуре, остановленной по пути автостопом, то на велосипеде, купленном у какого-нибудь забулдыги в придорожной столовой.
Размышляя над увиденным, Данист неожиданно поймал себя на мысли, что если таким образом передвигаться по России, то картина предстанет столь же безрадостная. Хорошо бы министрам, отправляющимся в командировки, выдать по велосипеду, чтобы те оказались как можно ближе к российским реалиям. Да и президенту с премьером не мешало бы сойти, наконец, с выстланных специально для них ковровых дорожек, будь они в аэропорту или в коровнике. Наверняка будет полезно для корректировки взглядов на собственные дела и поступки.
Что только не лезет в голову в дороге! Тем более на пустой желудок.
Добравшись до Харбина, Денис был крайне разочарован. Никакой русской диаспоры здесь не было и в помине. Одни чужие азиатские лица.
Побродив по городу и жестами расспрашивая прохожих, которые странным образом сразу понимали, что перед ними гость из России, он наконец нашел Софийский собор. На площади перед ним «паслась» стая голубей, а врата храма были распахнуты настежь. Войдя внутрь, Денис обнаружил там только группку китайцев, усердно молящихся у центрального алтаря. Странно было видеть коленопреклоненных православных китайцев. Оказывается, бывает и такое.
Но коллекционировать впечатления, будто ты турист, а не беглый заключенный, было некогда. Уже выйдя их храма, Денис вдруг заметил на паперти глубокого старика, просящего милостыню. Облик его был явно славянского типа. Подойдя к нему ближе и бросив в алюминиевую кружку несколько юаней, Денис спросил:
– Скажите, дедушка, что, этот храм уже не русский?
Старик как-то странно прислушивался к его голосу, подняв на прохожего затуманенный, полный тоски и печали взор.
Впрочем, Денис и сам удивился слетевшим с губ словам. Когда он последний раз говорил на русском? Похоже, на пограничном переходе в Хейхе. Как же давно это было!
– Да русский-то он русский. Вот только давно уже здесь русского настоятеля не видно. Был тут как-то настоятелем один китаец. Русским языком хорошо владел, ничего плохого сказать не могу, да и того во время их культурной революции расстреляли. Спаси господи его душу.
Старик с неимоверным трудом перекрестился. Заметив, что прохожий обратил внимание на его немощь, нищий русский, как бы оправдываясь, добавил:
– Артрит проклятый совсем замучил. Издержки, так сказать, вынужденной профессии, все на паперти, все на паперти. А русской речи здесь уже почти не услышишь. Так что, идите с миром и спасибо за подаяние! Дай бог вам здоровья и удачи!
«Сразу видно, интеллигентный человек, не “тыкает”», – про себя отметил Денис.
– Погодите, уважаемый, меня гнать. Если б знали, как я давно не слышал русской речи.
– Не далече, чем я, – грустно усмехнулся старик. – С тех пор, как умерла моя супруга, урожденная графиня Маевская, я только изредка и слышу ее в храме. Живого голоса хочется. В своем доме.
Данист вдруг почувствовал, как у него кругом пошла голова, а в горле застрял предательский тошнотворный комок. Когда он сам услышит родную речь в своем доме?! Чтобы подавить головокружение, он невольно присел рядом с нищим.
– Скажите-ка, дедушка, не осталось ли в городе кого-либо из потомков русских, из тех, из прошлых? – все еще надеясь найти в Харбине соотечественников, неуверенно спросил Денис.
– Да три семьи всего! – опять с трудом старик махнул рукой. – Да и те, как и я, нищие, голодные… Словом, давно не графья. Все бы уехали на родину, да вот беда, нет уже ни средств, ни сил…
Старик прослезился и вытер мутные выцветшие, но все еще голубые глаза грязным белым платком.
– Сами-то, молодой человек, давно из России? И что вам, собственно, надо от русской эмиграции? Похоже, вы совсем не простой человек. Да и здесь явно случайно, – неожиданно оживился он.
Сразу столько вопросов. Данисту стало сразу неуютно.
Вместо ответа Денис протянул старику стодолларовую купюру. Он вдруг ясно понял, что нет на свете человека несчастнее, чем тот, кто навсегда лишился надежды вернуться на родину. Разве это понимание не стоит сотни долларов?
Он вновь подумал о собственной судьбе и до хруста в костяшках пальцев сжал кулаки.
Путь к Шанхаю длился еще примерно с месяц. Все повторялось вновь и вновь – товарняки, кабины трейлеров, мордобой в ночлежках, вонючие трактиры с опостылевшей китайской едой. Но зато ни разу его не остановила полиция. Так продолжалось, пока, вопреки выбранной тактике не появляться в цивилизованных районах быстро растущих китайских городов, он добрался до большого портового города, вблизи которого некогда располагался легендарный порт Артур.
Именно здесь Денис решился сократить путь до Шанхая и воспользоваться пассажирским теплоходом, чей маршрут пролегал через Желтое море к портам Восточно-Китайского моря. Собственно, туда, где и стоял Шанхай.
Скрепя сердце, он уже отсчитывал деньги за билет, как кассирша вдруг потребовала паспорт. Денис запротестовал на английском языке: зачем, мол, на внутреннем круизе предъявлять паспорт. Он и понятия не имел, что по пути следования судно должно было зайти в порты Южной Кореи. На шум тотчас появились полицейские. Иностранца мигом скрутили, обыскали и препроводили вместе с изъятым российским паспортом, выписанным уже билетом и небогатым скарбом в местный полицейский участок.
Пропал. Сгорел. Спекся. Факт задержания попадет в ежедневную сводку происшествий, его начнут проверять, и пошло-поехало. Запросят министерство, те – Москву…
Дальше Денису страшно было даже заглянуть.
– Русский? – неожиданно спросил его местный полицейский начальник. Причем спросил почти на чистом русском языке.
– Да.
– А почему тогда кричал на английском?
– Боялся, что меня не поймут.
– Напрасно. У нас ваш язык больше в почете, чем английский. Еще с тех, давних времен.
Денис мгновенно сообразил, что ему сказочно повезло.
Начальник полицейского участка, пожилой китаец с невзрачным, желто-зеленым лицом туберкулезника, очевидно смертельно уставший от бешеной суеты и забот, связанных с отлавливанием привокзальных мелких воришек, с нескрываемым удовлетворением еще раз заглянул в паспорт Дениса и тут же вернул его вместе с билетом:
– Продолжайте путешествие, товарищ русский. У нас к вам нет вопросов.
– И штраф не возьмете? – памятуя о российских привычках, спросил Денис. Тем более, что этот начальник явно когда-то учился в Советском Союзе.