Бахтин протянул Багрянскому тонкую папку, помимо тесемок заклеенную еще скотчем.
– Что за тайна, Борис Фиратович? Я вас просто не узнаю. Некие коллеги, некая просьба… Сплошные загадки. И вообще, почему бы вам напрямую не обратиться к Духону?
– В том-то и дело. Не могу. Сами поймете. И если ответ будет положительным, тогда и определимся, где и как встречаться. Только не у него и не в моем бюро. Так вы передадите папочку?
– Непременно, дорогой Борис Фиратович. По случайному совпадению как раз именно сегодня собирался к Духону, – успокоил адвоката Багрянский.
Ближе к вечеру он был уже у Духона в офисе.
– Что ты так меня оглядываешь? – первым делом спросил тот при встрече.
– А что, заметно? Да вот, встретил Бахтина, а он ничего лучше не придумал, как испортить мне настроение. Мол, опять поправился. Вот и изучаю тебя. Как же так? Едим зачастую вместе, а ты, в отличие от меня, будто законсервированный. Впрочем, я явился не затем, чтобы отпускать комплименты.
Багрянский быстро пересказал подробности встречи с адвокатом и протянул Александру папку:
– Смотрел?
– Не привык заглядывать в чужие бумаги, – скромно заметил Багрянский, хотя жутко хотелось.
Как-то непривычно было наблюдать за приятелем в новом интерьере его кабинета. Привыкший к традиционному консерватизму во вкусах олигарха-пенсионера, Багрянский в последнее время только и делал, что удивлялся его новым увлечениям. То вдруг открывшемуся дару писательства. То обязательным летним каникулам в Нормандии. То переустройством среды обитания, по крайней мере, внутри собственных загородных усадеб. Теперь, видно, дело дошло до его личного кабинета на Якиманке, в котором Духон «протирал штаны» уже больше десяти лет, аж со времен своей прошлой банковской жизни.
Сам Багрянский, будучи профессиональным журналистом, наблюдая за другом, постоянно задавался одним и тем же вопросом: к чему бы это? Например, кабинет, который Александр превратил из классического английского в чистый high tech: большущий, замысловатой формы стол из тяжелого стекла, столь же замысловатое кресло, но самое главное, светильник, как гигантский стеклянный рог изобилия, свисающий с потолка.
Вывод напрашивался сам собой: желание молодиться, а может – кто знает? – и молодеть.
– Ты даже не догадываешься, что здесь? – наконец произнес Духон, отбрасывая папку на край стола. – Почитай.
– Лучше перескажи, Сашенька, – жалостливым голосом попросил стареющий Лев. – С тех пор, как мне приходится читать в очках, я этот процесс возненавидел. Хочу в детство, туда, где читают без очков сказки.
– Как в воду глядишь, – усмехнулся в свои знаменитые пшеничные усы Духон, – то, что прислал наш уважаемый адвокат, точно сказка. Если ей верить… словом, здесь высказывается сомнение, что Денис Борисович Данист погиб при попытке побега осенью прошлого года.
Багрянский вытаращил глаза. Ничего себе сказка?!
У каждого из приятелей, при близости взглядов, к известному экс-олигарху отношение было не только неоднозначное, но и принципиально разное. Поэтому каждый как бы взвешивал не сам факт подобного поворота событий, а, скорее, свое отношение к нему. Горевать? Смеяться? Выбросить из головы?
Если говорить о тюремных охранниках, то, однозначно, – позорники! Если о Данисте – чуть ли не герой. Правда, с уже заранее наброшенной на шею петлей. Ведь если поймают, куда ему деться?! Прощай ореол борца за свободу, невинной жертвы. Все разом – прощай!
– Зачем ему это было надо? – вслух спросил самого себя Духон.
– Ты так говоришь, словно уже поверил в сказку, – мгновенно оживился Багрянский.
– Дыма без огня не бывает. Вам, журналистам, как никому, это известно. Ты лучше скажи, что Бахтин хочет от нас? – задумчиво спросил Александр, как бы оставляя за скобками саму суть сообщения адвоката.
– Не от нас, а от тебя, дорогой соавтор. Он обращается к тебе не просто так, а как к представителю общего с Данистом производственного цеха. Мол, есть же какое-то корпоративное братство.
– Чушь. На людях миловались, сладко улыбались, а за кулисами готовы перегрызть глотку друг другу. Ты же знаешь, я в эту «корпорацию» никогда не верил и не жаловал. К тому же Данист и там чванился. Тебе не кажется, что мы не о том сейчас говорим?
– А о чем говорить? Все туманно. Все экивоками. Словом, если я правильно понимаю, Сашенька, твой юрист предлагает твоему сыскному агентству, а точнее, старику Мацкевичу, заняться проверкой этой странной информации. Жив ли Данист, или это деза? Тогда чья? То есть сам не очень в это верит, а нам предлагает голыми руками таскать каштаны с жаровни, – с трудом сформулировал Лев Багрянский.
Духон поморщился, будто его укусил комар. Он поймал себя на постыдной лично для него мысли о том, что напрочь забыл еще об одном, весьма заметном своем увлечении. Конечно же, его частное агентство! И верно, в последнее время о нем вспоминали редко. Не то, что раньше…
Лев тоже в этот момент вспоминал о своих отношениях с агентством. Как же было интересно, когда нежданно-негаданно для самих себя они втягивались в расследование то одного, то другого дела, а потом еще умудрялись сочинять романы. Как же, как же! [1]
Бывший журналист зажмурился от удовольствия. Причем скорее даже не от воспоминаний, а от некого предчувствия, которое даже согрело в излишне закондиционированном кабинете Духона. Вот она, новая жареная тема! Сама плывет им в руки! Если даже на секундочку поверить, что информация адвоката – правда…
А если даже это неправда?! Что меняет?
– Ты чего так загадочно улыбаешься? – полюбопытствовал Александр.
Опустив детали, Багрянский поделился своими мыслями, но не встретил, как бывало не раз прежде, привычного энтузиазма соавтора.
– Вот провокатор. Бахтин хочет втянуть нас в историю. Я только на мгновение представил, что будет, займись мы этим…
– А что будет? – наигранно-наивно полюбопытствовал Лев. – Значит, ты веришь, что такое возможно? В принципе?
Закурив очередную сигарету, Александр продолжил мысль:
– Такое, признаюсь, представить трудно. Это за колючей проволокой Дениса еще можно было бы представить гигантом. Но за ее пределами?! Я, как ты говоришь, «в принципе» не могу представить, как он мог уцелеть после аварии, о которой живописали газеты.
Но если бы даже отделался царапинами, как он мог продержаться в тамошнюю стужу, при девственном безлюдии тех мест? Да еще так удачно скрыться? Фантастика!
– А если это вообще трюк? – вновь спросил Багрянский.
– В каком смысле? – не понял Духон.
– Например, власти не захотели публично делать подарок его маме к золотой свадьбе, но этаким эксцентрическим способом – побег, авария, пропасть – раз и навсегда избавиться от темы бунтаря-олигарха. А на самом деле отправили его, как посылку, куда-нибудь к своим друзьям, например, в Венесуэлу?! И он там сейчас марихуану покуривает, отдыхает…