Бервик учтиво замер в ожидании.
— Я изучила дренажную систему, — пояснила гостья.
— Чтобы уменьшить давление ветра, в окнах предусмотрен наклон, — сообщил дворецкий и пошел дальше. — Западное крыло прямо перед нами, а это главная галерея. Все комнаты расположены вдоль коридора. Ваша — предпоследняя слева. Я специально выбрал ту, которая выходит во внутренний двор, поскольку с противоположной стороны по ночам может быть прохладно — даже в такую мягкую погоду, как сейчас.
Вдоль галереи через равные промежутки располагались двери, по обеим сторонам украшенные лепными пилястрами. Кейт взглянула и рассмеялась: на каждом пилястре сидел херувим — толстенький, лукавый, весело улыбающийся. Со стены над ее дверью тоже смотрели двое: слева шаловливый мальчишка с цветами в волосах, а справа — строгий маленький священник с красивыми крылышками вместо шейного платка.
Кейт застыла посреди коридора и не сдвинулась с места до тех пор, пока не рассмотрела каждый из удивительных барельефов. Бервик ждал терпеливо, без тени раздражения.
— Как они здесь появились? — изумленно спросила гостья.
— Насколько мне известно, в начале шестнадцатого века старший сын четы Поумрой отправился в путешествие по Италии и увлекся творчеством итальянских скульпторов — настолько, что похитил одного из них и привез беднягу сюда. Мастер до такой степени обиделся на бесцеремонное похищение, что изобразил всех обитателей замка в виде херувимов, а когда закончил работу, сбежал в маслобойке и бесследно исчез.
— Молодой лорд сумел вывезти из Италии скульптора? — изумленно уточнила Кейт.
Бервик кивнул.
— Вот ваша комната, мисс Долтри. Пожалуйста, не стесняйтесь. Если потребуется помощь, сразу звоните.
Дворецкий любезно показал, где расположен шнурок звонка и как достать из-под высокой кровати хитроумно спрятанную оловянную ванну, окинул комнату критическим взглядом, серьезно посмотрел на розы в хрустальной вазе, словно убеждая цветы стоять как можно дольше, и с достоинством удалился.
— О, мисс! — воскликнула Розали. — Мы шли сюда целый час. А каменный пол такой холодный, что ноги замерзли даже в ботинках. Вот уж где я не хотела бы жить!
— Правда? — удивилась Кейт. — Зато как интересно! Словно попали в сказку!
— Нет, такие сказки не по мне, — продолжала ворчать горничная. — Зимой здесь, должно быть, ужасно сыро. Вот дотроньтесь до стены возле окна. Ух, до чего холодная! Наверное, во время дождя здесь пахнет плесенью. Нет ничего лучше нашего Ярроу-Хауса: деревянные панели на стенах, унитаз с канализацией. Унитаз мне очень нравится.
— Но для того чтобы построить этот замок, люди не боялись совершать преступления, — мечтательно заметила Кейт. — Интересно, какими были эти Поумрои? Я успела рассмотреть один портрет: у джентльмена был решительный подбородок, четко очерченный рот и орлиный нос. Может быть, именно он и похитил итальянского скульптора?
— Неправильный поступок, — осудила Розали. — Мне однажды довелось видеть итальянца — на ярмарке. Он был так мал, что действительно без особого труда уместился бы в маслобойке. Когда же лакеи принесут ваши чемоданы? В комнате такие большие шкафы, что, пожалуй, удастся развесить все платья мисс Виктории. Очень удобно.
Бервик оказался превосходным хозяином: не прошло и минуты, как в дверь постучали. На пороге возникла вереница лакеев. Они принесли багаж и горячую воду.
А вскоре Кейт с блаженным вздохом погрузилась в ванну. Уже много лет она не проводила дни так пассивно, как сегодня: положение падчерицы не позволяло отдыхать даже по воскресеньям и праздникам, — но почему-то путешествовать в карете оказалось не легче, чем весь день скакать верхом.
— Не хотелось бы вас торопить, мисс Кэтрин, — нарушила тишину Розали, — но мистер Бервик предупредил, что, как только прозвенит звонок, вам необходимо спуститься по всем этим лестницам и явиться в серебристую гостиную. Понятия не имею, где она находится, но думаю, что за дверью уже стоит слуга, готовый проводить. Честно говоря, волнуюсь, подойдет ли это платье.
Кейт неохотно вылезла из ванны, но не позволила Розали ее вытереть.
— Я давно не ребенок и отлично справлюсь сама, — решительно заявила она, почти силой отнимая полотенце.
— Это неприлично, — отозвалась Розали, уступая с видимой неохотой.
— Но почему же? — возмутилась Кейт. — Почему леди не может сама вытереться? Если уж на то пошло, неприлично, когда к обнаженному телу прикасаются посторонние руки!
— Придется смириться, — мудро успокоила горничная. — Истинные леди никогда не вытираются сами. Это не обсуждается.
— Боже милостивый! — вздохнула Кейт. — Кажется, мне уже поздно мечтать о столь высоком звании. Без волшебной палочки ничего не получится.
— Вы и так леди, — убежденно провозгласила Розали. — Благородство у вас в крови.
Она заплела госпоже волосы, шпильками закрепила косы на затылке и надела кудрявый парик светло-сиреневого цвета, к которому прилагалась украшенная драгоценностями лента — чтобы крепче держался.
Платье нежного сливочного оттенка было щедро расшито жемчугом. В корсаж Розали вшила небольшие карманчики, куда вставила восковые пластины в форме конусов. Фигура сразу приобрела женственную выразительность.
— Неплохо! — сдержанно оценила Кейт, посмотрев на себя в зеркало.
— Неплохо? — обиделась Розали. — Просто чудесно, мисс. Настоящая красавица!
Кейт повернулась боком. Платье было собрано под четко очерченным бюстом (восковым) и мягкими волнами ниспадало на землю. Из-под подола выглядывали лишь кончики туфель, тоже расшитых жемчугом.
— С удовольствием обула бы вас в хрустальные башмачки, да они годятся только на один вечер, а сегодня всего лишь семейный обед, — проворчала Розали. — Вряд ли кому-нибудь придет в голову рассматривать туфли.
Кейт снова повернулась лицом к зеркалу и окинула собственное отражение критическим взором.
— Выгляжу совсем как мачеха, — наконец прозвучал строгий приговор.
— Ничего подобного!
— Как будто хочу казаться юной девушкой и изо всех сил пытаюсь молодиться.
— Но ведь вы… — Розали замолчала. — Вы вовсе не старая. Должны…
— Нет, — обреченно возразила Кейт. — Зачем себя обманывать? Особа не первой молодости. Ничего не имею против возраста, но притворяться не хочу. Понимаешь, о чем я? Мачеха пытается притвориться, что ей все еще тридцать.
— Напрасно себя оговариваете! — возмущенно запротестовала горничная. — Сколько вам, двадцать?
— Двадцать три, — печально ответила Кейт. — К тому же я очень устала. Наверное, найдутся особы моего возраста, которые с восторгом появились бы в этом наряде, но только не я. Я в нем выгляжу… отвратительно.
— Видите ли, мисс, — обиженно пояснила Розали, — портниха четыре часа подряд горбилась над этим платьем, а я собственными руками лепила восковые вкладки. Так уж будьте добры, уважьте.