— Понятно, — лаконично отозвалась леди Роут.
— Вот шелковый дамаст, — показала Розали. — И к нему парик. — Она кивнула на произведение парикмахерского искусства странноватого, неопределенного цвета.
Но Генри уже категорично качала головой:
— Нет, не годится. Зеленый цвет не пойдет к волосам. — Она повернулась к горничной. — Сегодня твоей хозяйке парик не нужен.
— Правда? Ах да, конечно! — Кейт вздохнула с облегчением. — Виктория здесь, так что я могу наконец-то стать собой.
— Парик придется надеть твоей сестре, — удовлетворенно заметила крестная. — Можешь отослать этот зеленый кошмар в комнату мисс Долтри. Пока я жива, на твоей голове его все равно не будет.
— И вот последнее, — с надеждой произнесла Розали, расправляя роскошное платье из кремовой тафты с нежным голубым узором.
— Превосходно, — заключила Генри.
— Прелесть! — восторженно воскликнула Кейт.
— Если я немедленно не вернусь к себе, с Парсонс случится удар, — забеспокоилась Генри. — Итак: никаких париков, волосы собраны в самую простую прическу. Поняла? Я пришлю Парсонс, чтобы она нарисовала тебе лицо.
— Нарисовала лицо? — в отчаянии переспросила Кейт. — Совсем не уверена, что…
— Парсонс — настоящая художница, — перебила Генри. — Не узнаешь себя. Ну а теперь поспешим. Наш выход должен произвести фурор, а для этого важно точно рассчитать момент появления в зале.
Кейт кивнула, а потом подбежала к крестной и крепко обняла.
— Спасибо.
Генри взглянула со странной улыбкой.
— Вот смотрю на тебя и думаю, что в конечном итоге Виктор оказался не таким уж и глупым парнем.
Приняв горячую ванну и выпив чашку чаю, Кейт почувствовала себя спокойной и почти счастливой. Наступающий вечер должен был решить ее жизнь. Интересная мысль.
Она провела рукой по волосам. Они выгорели на солнце и оттого казались прошитыми золотой нитью.
— А что делать с этим?
— Можно собрать на макушке и оставить свободные локоны, — предложила Розали. — Или сделать классическую прическу с кольцами на висках. Но это сложно, потому что у вас слишком густые и волнистые волосы. Придется распрямлять их горячими щипцами.
Кейт вздрогнула.
— О нет. Давай зачешем наверх, а часть локонов спустим на спину. Если все собрать, будет очень тяжело.
— А чем украсим прическу? — Розали подошла к туалетному столу и открыла шкатулку. — Есть серебряная сеточка, но от нее волосы будут казаться медными. Гребень с драгоценными камнями зеленый — не подойдет к платью.
Кейт пожала плечами.
— Ничего не надо.
— О, мисс! — взмолилась Розали. — Прошу вас! — Она принялась рыться в шкатулке. — Вот, нашла! Серебряный гребень с изумрудами. Я ведь знала, что он где-то здесь!
— Какой смысл суетиться? В полночь все равно придется уехать. Едва я успею войти в зал, как нужно будет бежать к экипажу.
— Я уже почти все собрала. — Розали кивнула в ту сторону, где возле стены стояли открытые чемоданы.
В дверь осторожно постучали, и на пороге показалась горничная столь элегантная, что поначалу Кейт приняла ее за гостью замка.
— Я Парсонс, мисс. Леди Роут прислала меня помочь вам.
— Спасибо, — поблагодарила Кейт и устроилась в кресле перед зеркалом.
Парсонс открыла изящный чемоданчик, на миг задумалась и приступила к работе. Сначала вмассировала в кожу нежный ароматный крем. Открыла баночку румян, но тут же снова закрыла и покачала головой:
— Нет, розовые не подойдут. Нужны красные.
Она попробовала красные, но тут же стерла. Спустя несколько минут на столе выстроилась целая батарея баночек и бутылочек.
— Я и не знала, что процесс так сложен, — утомленно пробормотала Кейт. Она сидела с закрытыми глазами, пока Парсонс колдовала над бровями и ресницами.
— Прежде чем прийти к вам, я закончила туалет леди Роут, — рассказала горничная. — У нее чудесная кожа, но возраст дает себя знать, и потому подготовка к выходу требует времени. А вас, мисс, достаточно подкрасить лишь чуть-чуть. Сейчас подберу тон губной помады, и все. — Она снова занялась баночками.
Розали, которая в это время стояла за креслом и занималась прической, показала на маленькую шелковую коробочку:
— А если это?
— Красный пион, — сообщила Парсонс. Она опустила палец в помаду и осторожно провела по губам.
— То, что надо! — изумленно оценила Кейт. Действительно, контрастный темно-красный оттенок придал коже нежное сияние. На щеках заиграл персиковый румянец, а глаза внезапно стали больше. — Боже мой, Парсонс! Да вы настоящая волшебница!
Горничная рассмеялась.
— Вы красавица, мисс, так что никаких чудес не произошло. — Она поклонилась и ушла.
— Прическа почти готова, — доложила Розали, вставляя в волосы Кейт украшенный изумрудами гребень. — Вы выглядите просто великолепно.
— Но не очень молодо, — уточнила Кейт, натягивая длинные, выше локтя, перчатки.
— Дело не в этом. Не записывайте себя в старые девы. Вы… вы неотразимы.
— Наверное, еще немного драгоценностей не помешает, — неуверенно предположила Кейт. — Шкатулка Виктории до сих пор у нас?
Розали достала жемчужное ожерелье с изумрудом и застегнула на шее.
— Ну а теперь… хрустальные туфельки, — произнесла она с таким благоговением, что Кейт удивленно вскинула брови.
— Леди Дагобер сказала, что это напрасная трата денег.
Розали бережно открыла деревянный ящичек и достала завернутые в шелк туфли.
— А разве не так говорят обо всем, что действительно достойно обладания?
— Не обязательно, — возразила Кейт, вспомнив лимонные кексы, преданность Фредди и даже поцелуй принца.
Горничная опустилась на колени.
— Осторожно, мисс Кэтрин. Эти туфли не случайно называют хрустальными. Сделаны они, конечно, не из хрусталя, но все равно очень хрупкие.
Она надела на ножки госпожи туфельки необыкновенной красоты: они сияли, как полированный хрусталь, а на тонких каблучках блестели драгоценные камешки.
— Почти прозрачные! — изумилась Кейт. Из чего же они сделаны, если не из хрусталя?
— Говорят, из тафты, но как-то по-особому. Этот материал отсвечивает почти как стекло. Они действительно годятся только на один раз, потому что потом выглядят не такими свежими.
Кейт посмотрела в зеркало и с радостью подумала, что никто не узнает в ней ту Викторию, которой пришлось притворяться в последние дни, — густо напудренную, в нелепом парике. Темные тени под глазами исчезли, а яркая помада сделала губы пухлыми и откровенно чувственными.