Так было и теперь. В одно мгновение Герике выстрелил по цели, затем свернул влево. «Ланкастер» крутануло, и он стал падать в море, находившееся под ним на расстоянии трех тысяч футов. Появился один парашют, потом второй. Спустя мгновение сам самолет взорвался, превратившись в яркий шар оранжевого огня. Фюзеляж упал в море, один из парашютистов загорелся и быстро сгорел.
— Господи боже мой! — в ужасе прошептал Бомлер.
— Какой еще господи? — яростно спросил Герике. — Пошли базе сообщение об этом ублюдке, чтобы его кто-нибудь подобрал, и полетели домой.
Когда Герике и два члена его экипажа вошли в комнату разведки в здании штаба, там никого не было, кроме старшего офицера разведки майора Адлера, жизнерадостного пятидесятилетнего мужчины с несколько неподвижным лицом, какие бывают у сильно обгоревших людей. В первую мировую войну он был летчиком в отряде фон Рихтхофена. На шее у него висел орден.
— А, вот и вы, Петер, — сказал Адлер, — лучше поздно, чем никогда. То, что вы сбили самолет, подтверждено по радио с торпедного катера, действующего в этом районе.
— А человек, который спрыгнул? — требовательно спросил Герике. — Нашли его?
— Еще нет, но ищут. Там как раз находится спасательный катер.
Он придвинул Петеру сандаловую коробку с длинными тонкими голландскими сигарами. Герике взял одну.
Адлер сказал:
— Вы озабочены, Петер. Никогда не думал, что вы гуманист.
— Никакой я не гуманист, — грубо возразил Герике, раскуривая сигару, — но завтра ночью на его месте могу оказаться я. Мне хочется думать, что эти ублюдки-спасатели шуруют вовсю.
Он собрался уходить, когда Адлер сказал:
— Прагер хочет вас видеть.
Подполковник Отто Прагер командовал всей группировкой в Грандейме, куда входили три отряда, в том числе и отряд Герике. Он строго требовал дисциплины, был ярым национал-социалистом, что не делало его особо привлекательным в глазах Герике. Но эти мелочи искупались тем, что сам он был первоклассным пилотом, всецело заботившимся о благополучии вверенных ему экипажей.
— Что ему надо?
Адлер пожал плечами:
— Не знаю, но когда он звонил, то ясно дал понять, что прийти надо как можно быстрее.
— Я знаю, — сказал Бомлер, — Геринг звонил. Пригласил тебя в Каринхалле на конец недели, да и пора уже.
Все знали, что, когда пилот люфтваффе награждается «Рыцарским крестом», рейхсмаршал, как старый летчик, любит делать это сам.
— Так уж, — неохотно отозвался Герике. Дело в том, что летчики с меньшим числом сбитых самолетов, чем у него, получили желанную награду. Это было его больное место.
— Не расстраивайся, Петер, — сказал Адлер, когда они вышли. — Твой день придет.
— Если доживу, — сказал Герике Бомлеру. Они остановились на ступеньках главного входа в штаб.
— Выпьем?
— Нет, спасибо, — сказал Бомлер. — Горячая ванна и восьмичасовой сон — вот все, что мне нужно. Не люблю я пить в такую рань, и ты знаешь это. Живешь шиворот-навыворот.
Гаупт уже зевал. Герике угрюмо произнес:
— Проклятый лютеранин. Ладно, идите вы все подальше.
Когда он отошел, Бомлер крикнул:
— Не забудь, тебя Прагер вызывал.
— Позже, — ответил Герике. — Увижусь с ним попозже.
— Он действительно хочет выпить, — заметил Гаупт, наблюдая за Герике. — Что это в него вселилось в последнее время?
— То же, что и в нас. Он приземляется и взлетает слишком часто, — сказал Бомлер.
Герике устало шел к офицерской столовой, топая летными сапогами по бетонированной площадке. Он чувствовал непонятную депрессию, переутомление, как будто дошел до какого-то предела. Странно, почему он не мог выбросить из головы единственного спасшегося из «ланкастера» томми. Ему надо выпить. Чашку очень горячего кофе и большую рюмку шнапса или, может, «Штайнхагера»?
Он вошел в столовую, и первый, кого он увидел, был Прагер, сидевший в кресле в дальнем углу с каким-то офицером. Она тихо о чем-то говорили, наклонившись друг к другу. Герике остановился, размышляя, не повернуть ли назад, потому что группенкомандер был особенно строг в вопросе о появлении в столовой в летном комбинезоне. Но Прагер поднял голову и увидел его:
— А, вот и вы, Петер. Идите к нам.
Он щелкнул пальцами и заказал официанту кофе, когда подошел Герике. Прагер не одобрял, когда пилоты пили спиртное.
— Доброе утро, господин полковник, — весело сказал Герике, заинтересовавшись вторым офицером, подполковником горных стрелков с черной повязкой на одном глазу и с «Рыцарским крестом».
— Поздравляю, — сказал Прагер, — я слышал, что вы сбили еще один самолет.
— Да, «ланкастер». Один человек спасся, я видел, как раскрылся его парашют. Его сейчас ищут.
— Полковник Радл, — представил Прагер.
Радл протянул руку, Герике быстро пожал ее:
— Господин полковник.
Прагер был молчаливее обычного. Казалось, что-то на него давит, он ерзал в кресле, стараясь сесть поудобнее. Официант принес поднос с кофейником и тремя чашками.
— Оставьте, оставьте, — отрывисто приказал Прагер.
Официант ушел. Присутствующие молчали. Затем группенкомандер резко сказал:
— Господин полковник — из абвера. Он привез вам новый приказ.
— Новый приказ, господин полковник?
Прагер встал:
— Полковник Радл расскажет все лучше, чем я, но, похоже, вам предоставляется необыкновенная возможность послужить рейху. — Герике встал. Прагер, поколебавшись, протянул ему руку: — Вы хорошо служили здесь, Петер. Я вами горжусь. А что касается другого дела — я рекомендовал вас уже три раза, теперь оно не в моих руках.
— Я знаю, господин полковник, — горячо сказал Герике, — и благодарен вам.
Прагер ушел. Радл обратился к Герике:
— С этим «ланкастером» у вас тридцать восемь подтвержденных сбитых самолетов, верно?
— Вы удивительно хорошо информированы, господин полковник, — сказал Герике. — Выпьете со мной? — Пожалуй, коньяк. Герике подозвал официанта и дал заказ.
— Тридцать восемь подтвержденных сбитых самолетов и ни одного «Рыцарского креста», — заметил Радл. — Странно…
Герике тревожно заерзал:
— Бывает иногда.
— Я знаю, — продолжал Радл. — Видимо, надо принять во внимание и то, что летом сорокового года, когда вы летали на МЕ-109 с базы около Кале, вы сказали рейхсмаршалу Герингу, инспектировавшему ваш отряд, что, по-вашему, «спитфайер» лучше. — Он слегка улыбнулся: — Люди его ранга не забывают младших офицеров, которые делают подобные заявления.