Фергюсон взглянул на документ.
— Вроде составлено все чин чином, я позабочусь, чтобы этот документ попал к коронеру. — Опустив руку, он достал алюминиевый чемоданчик Фримеля. — Видели его раньше?
Вид у нее было озадаченный.
— Нет.
— А вот это? — Открыв чемоданчик, он вынул оттуда дневник.
— Нет, никогда. — Она нахмурилась. — А что это такое?
— Бейкер говорил вам, зачем летит в Лондон? — вместо ответа спросил Фергюсон.
Она посмотрела на него, потом, повернувшись, бросила взгляд на Трэверса, затем повернулась снова.
— А как по-вашему, почему он прилетел сюда, бригадный генерал?
— Потому что обнаружил потерпевшую аварию немецкую подводную лодку неподалеку от острова Сент-Джон, мисс Грант. Он не рассказывал вам об этом?
Дженни Грант глубоко вздохнула.
— Да, бригадный генерал, он рассказал мне об этом. Сказал, что во время погружения под воду наткнулся на субмарину и на чемоданчик.
— Вот на этот, с дневником внутри. А что еще он вам сказал?
— Ну, что дневник написан на немецком языке, которого он не знает, но он узнал имена — Мартин Борман и… — Она запнулась.
— И?.. — мягко продолжил Фергюсон.
— …герцог Виндзорский, — договорила она. — Послушайте, я понимаю, это звучит невероятно, но…
— Ничего невероятного тут нет, дорогая. А где мистер Бейкер обнаружил эту подводную лодку?
— Понятия не имею. Он мне так этого и не сказал.
Наступила пауза. Фергюсон выразительно посмотрел на Трэверса. Тот вздохнул.
— Вы в этом совершенно уверены, мисс Грант?
— Конечно. Он сказал, что пока ничего не хочет рассказывать мне. Эта находка очень его взволновала. — Умолкнув, она нахмурилась. — Послушайте, бригадный генерал, к чему вы клоните? Что тут происходит? Это имеет какое-то отношение к гибели Генри?
— Нет, никакого, — успокоил ее Фергюсон и кивнул Трэверсу.
— Дженни, — сказал контр-адмирал, — бедняга Генри погиб по чистой случайности. У нас множество свидетелей. Он угодил под колеса автобуса Лондонского управления транспорта. Водитель — шестидесятилетний старик, коренной лондонец, получивший военную медаль за храбрость во время войны в Корее в 1952 году, где он служил рядовым в пехоте. Это был обычный несчастный случай, Дженни.
— Значит, вы не имеете ни малейшего представления о том, где находится подводная лодка? — снова спросил Фергюсон.
— А это важно?
— Да, может оказаться, что важно.
Она пожала плечами.
— Честно говоря, не знаю. Если хотите знать мое мнение, она, наверное, где-то далеко в открытом море.
— Далеко в открытом море? Что вы хотите этим сказать?
— В большинстве своем места, куда туристы с островов Сент-Томас и Сент-Джон отправляются нырять, находятся недалеко от берега. Повсюду полным-полно затонувших кораблей, однако уму непостижимо, чтобы немецкую подводную лодку, пролежавшую на дне со времени Второй мировой войны, так никому и не удалось обнаружить. — Она покачала головой. — Это чушь. Это могло произойти только в том случае, если бы она находилась где-то далеко.
— Далеко в море.
— Совершенно верно.
— И вы не имеете понятия, где именно?
— Нет, боюсь, я мало что понимаю в нырянии. Вам необходимо обратиться к специалисту.
— А есть такой человек?
— Ну конечно, его зовут Боб Карни.
Взяв со стола ручку, Фергюсон сделал пометку в блокноте.
— Боб Карни? А чем он занимается?
— Он — владелец центра водного спорта в курортном местечке Кэнил-бей. Я хотела сказать, что большую часть времени он учит туристов нырять, однако он прирожденный ныряльщик, к тому же довольно знаменитый. Знаете, он участвовал в спасательных работах на нефтяных вышках в Мексиканском заливе. О нем даже в журналах писали.
— В самом деле? — сказал Фергюсон. — Выходит, он лучший ныряльщик на Виргинских островах?
— Во всем Карибском море, бригадный генерал.
— Вот даже как. — Бросив искоса взгляд на Трэверса, Фергюсон встал. — Отлично. Искренне благодарю вас, мисс Грант, вы очень помогли нам. Понимаю, что время для еды сейчас неподходящее, но вам нужно подкрепиться. Возможно, вы позволите мне пригласить вас и адмирала Трэверса поужинать со мной сегодня вечером.
— Вы очень любезны, — подумав, ответила она.
— Отнюдь. Я пришлю за вами машину в половине восьмого. — Он проводил их до входной двери. — Будьте осторожны. — Он кивнул адмиралу. — Будем держать связь, Гарт.
Полчаса спустя, когда он пил чай и обдумывал положение вещей, прибыл Лейн. Инспектор бросил на кофейный столик тяжелый «жучок» из черного металла.
— Вы оказались правы, сэр, эта штучка была вмонтирована в телефон, установленный в кабинете.
— Вот даже как, — сказал Фергюсон, беря устройство со стола. — Дело принимает более серьезный оборот.
— Смотрите, сэр, Бейкер знал о дневнике потому, что сам и нашел его, девушка — потому, что он ей об этом сказал, адмирал знал, вы — тоже, его экземпляр был у премьер-министра, в курсе был также заместитель директора Управления безопасности и сэр Фрэнсис Пэймер. — Он сделал паузу.
— Ты не назвал самого себя, Джек.
— Да, сэр, но кто, черт побери, пронюхал об этом, кто осмелился устроить шмон дома у адмирала Трэверса?
— Ну вот, Джек, ты опять перешел на полицейский жаргон. — Фергюсон вздохнул. — Это ведь словно паутина. У всех тех людей, которых ты назвал, масса возможностей связаться с другими. Одному богу известно, сколько их на самом деле.
— Так что вы намерены предпринять, сэр? Я хотел сказать, что мы ведь даже не знаем, где находится эта чертова подводная лодка. К тому же приходится сталкиваться с множеством примеров неблаговидных действий, хотя снаружи комар носа не подточит. Грабеж, прослушивание телефонных разговоров.
— Ты прав, Джек, это дело принимает совершенно другой оборот.
— Может, лучше подключить к этому делу разведку, сэр?
— Вряд ли стоит это делать, хотя по возвращении к себе можешь позвонить Саймону Картеру и сэру Фрэнсису и сказать им, что девушка не знает, в каком именно месте находится подлодка.
— А дальше что, сэр?
— Пока не знаю. Придется направить туда кого-нибудь, чтобы он на месте разобрался, в чем дело, и доложил нам.
— Человека, который умел бы нырять, да, сэр?
— Хорошая мысль, но теперь, когда нас пытаются обвести вокруг пальца, нам нужен человек, способный действовать так же нагло, как и противник. — Фергюсон помедлил. — Впрочем, должен поправиться — человек, который был бы еще наглее, чем они сами.