– А ты откуда знаешь об установке?..
– Так ведь у нас здесь, на Западе, недели две назад пресса протрубила о какой-то сенсационной установке, способной чуть ли не осчастливить мир. И в связи с этим упоминалось твоё имя как автора или соавтора уникального открытия, незаслуженно забытого, – пояснил Зоммер. – По крайней мере, я так понял. Может быть, всётаки ты расскажешь своему адвокату, что это такое? Сдаётся мне, что господином Павлом Фроловым, стоило его имени всплыть на поверхность в связи с иском в Страсбургский суд, кое-кто всерьёз заинтересовался. Но отнюдь не в связи с его требованием вернуть девяносто две тысячи американских долларов... И ещё сдается мне, что ты вскоре можешь стать обладателем не жалкой сотни, а многомиллионного состояния.
– Вот чёрт! – в сердцах воскликнул Павел. – Рассекретили...
– Что рассекретили? Кто рассекретил? – Вжавшись в стул, адвокат замер в ожидании ответа.
– Мою старую разработку. Из-за которой, собственно говоря, и началась провальная полоса моей жизни: дефолт, потеря денег, смерть мамы... Прости, я даже побывал в сумасшедшем доме... – с грустью и отчаянием стал рассказывать Фролов. – А вот кто и зачем? – Он встал из-за стола. – Прости, мне надо в туалет. – Фролов решительно направился не в сторону туалета, а к выходу из ресторанчика.
Зоммер не посмел последовать за ним.
Оказавшись на улице, Павел еле сдержал слёзы. Неожиданно явившиеся воспоминания душили его. Вся жизнь насмарку. И при чём тут деньги?! Он давно потерял вместе со смертью мамы точку опоры в жизни. Он потерял цель, ориентиры...
Павел вышел на мост через речку Илл, окружающую центр города, и тупо уставился в чёрную гладь. Что-то сегодня он уже думал о спасении человечества. Нет, не так. В самолёте он вновь думал, что скажет Зоммеру по поводу нового иска. Точно. Скольким же людям сломал судьбы тот дефолт?! Сколько таких же, как он, потеряли ориентиры в жизни? Выходит, Зоммер всё же прав? А он хорош гусь, – Павел невольно, при сравнении себя с гусём, повернулся в сторону вывески ресторанчика, где он только что сидел, – ...печётся лишь исключительно о себе. Надо решать.
– Что с тобой, приятель? – Фролов почувствовал на плече тяжёлую руку толстяка-адвоката.
– Прости, мне захотелось побыть одному. И жрать чтото расхотелось. Ещё раз прости, Курт, что испортил тебе ужин.
– Это ты меня прости. Но я не специально. – Зоммер успокаивающе похлопал Фролова по плечу. – Пройдёмся. За стол я уже заплатил.
В тишине они прошли уже четвёртый мост, как Фролов сам решил вернуться к теме разговора:
– Понимаешь, Курт, очень давно мы с коллегами сделали, можно сказать, революционное открытие – придумали установку, которая во многом могла помочь людям. Ты прав, я действительно работал на космос и оборону, но открытие сделал, как ни странно, применительно к медицине. Представь, если повысить температуру тела до сорока трёх – сорока четырёх градусов по Цельсию, то раковые клетки умирают за считаные часы, а здоровые при этом сохраняют жизнеспособность. – Фролов сделал многозначительную паузу. – Но, увы, добиться этого было практически невозможно. Точнее, когда-то было невозможно, ибо кровь сворачивается примерно при сорока двух градусах.
– Ну и что? – нетерпеливо спросил адвокат.
– А то, что я сделал эту установку. Почти сделал. Только не для человечества, а для мамы. Она болела раком. Но действующий образец создать так и не удалось. Те самые девяносто две тысячи, на которые я собирался её создать, испарились с дефолтом... Теперь эта тема умерла. Как мама. Этот иск – всего лишь блажь, понимаешь? Мужик закусил удила и пошёл на принцип ради принципа. Вот и всё.– Послушай, Павел, а ты ведь гений! – восторженно произнёс Зоммер, невольно что-то калькулируя в огромной рыжей голове. – Теперь становится понятна хоть одна из линий непонятных наездов. Ну и влип же я в историю...
– Меня лично больше интересует другая линия, с эсэмэсками, – неожиданно с ледяным спокойствием ответил Павел. – С той я как-нибудь сам разберусь. Хотя откровенно говоря, непонятно, кому понадобилось сейчас рассекречивать мои научные разработки. Если, конечно, они попадут в руки япошек или американцев, тогда другое дело. Но и они не сумеют быстро довести дело до конца. И моя диссертация не поможет. Так что давай лучше вернёмся к нашим баранам. Как ты считаешь, кто и почему так опасается судебного разбирательства по моему иску? Хотя постой, мы, кажется, уже пришли. Я жуть как устал.
– Ещё бы! Такой перелет. – Зоммер не стал спорить. – До завтра.
Впрочем, «завтра» для его русского учёного, как выяснилось позже, могло и не наступить.
После ванной в квартире мадам Лурье, завернувшись в халат, Павел едва вошёл в спальню, как тяжелый, как кувалда, кулак сначала попал ему в печень, а во второй раз в скулу. Фролов, как мешок, рухнул на пол.
Боковым зрением он видел лишь силуэт мужчины, который деловито вспарывал его чемодан.
Вот сука, новый чемодан испортил! Павел попытался незаметно выпутаться из громоздкого халата, а когда наконец правая нога освободилась из-под полы, он что было силы ударил силуэт в крестец. Его недавний обидчик как одуванчик отлетел в сторону и угодил головой в батарею.
Легко вскочив, Павел бросился к обидчику, но, не успев сделать и полшага, получил удар чем-то металлическим по голове. Значит, их все же двое, была последней его мысль, прежде чем потерять сознание.
Когда он очнулся, вокруг царил настоящий бедлам: вывернутые наизнанку чемодан и портфель, на ковре разбросаны бумаги, одежда, бритва, зубная щётка. Дверцы шкафа и комода тоже распахнуты настежь, хотя Павел даже понятия не имел, что там лежит.
Только сейчас он понял, что сидит совершенно голый.
– Гляди, очнулся. – Павел услышал голос, исходивший из угла комнаты. – Вот уж никак не мог предположить, что русские учёные умеют драться.
– Это точно. Наши хиляки явно им не чета, – согласился второй голос, доносившийся из другой комнаты.
Говорили на английском, так что Фролов всё прекрасно понимал.
– Жить хочешь? – без обиняков спросил его тот, что был рядом.
– Кто вы такие? По какому праву? Я российский учёный... – начал «надуваться» Павел, но его тут же оборвали.
– Знаем, кто ты. Если бы ты был мелкой сошкой, то тебе пора было заказывать гроб, – недвусмысленно заметил тот же мужик.
– Что ты, Серж, разговоры с ним разводишь? – В спальне появился «шкаф» ещё более внушительных размеров, чем напарник. – Говори, что велели. Я тут не намерен ночь напролёт высиживать.
– Слышал? Мой коллега дело говорит, – подхватил первый и без всякой паузы огорошил Фролова: – Мы тут тебе миллион принесли. Не ваших русских рублей, а евро!
– А что взамен? – еле выдавил Павел, уже понимая, что последует в ответ. И не ошибся.
– Твоя диссертация, приятель. Мой босс считает, что это будет полноценный обмен, а я привык с ним не спорить.