А все потому, что Мацкевич срочно отозвал меня в Москву.
К собственному удивлению, нашел я его на больничной койке травматологического отделения института Склифосовского. Мацкевич в горизонтальном положении?! Рука в неестественной позе, вся в скобах смотрит вправо, а нога – в аналогичных скобах – подвешена чуть ли не на метр над кроватью.
– Что случилось, Леонид Сергеевич? – как можно обеспокоеннее спросил я. – А где же следы бандитской пули? Как вы сейчас себя чувствуете?
– Все шутишь. Молодец. А за меня не беспокойся, – через «не могу» улыбнулся Мацкевич. – Поправляюсь. Но пока беспомощен, как котенок. Собственно, молодой человек, потому тебя и вызвал.
– Что, театр военных действий переносится в Россию? – спросил я.
– Театр – это всегда, где ты. Вспомни свое «катание» в Давосе. Хорошо, что еще жив остался, – не упустил случая подколоть меня Мацкевич.
– Один – один в вашу пользу, – быстро согласился я, дабы не продолжать злополучную тему моего позорного падения на лыжной трассе в Давосе на виду у мировой компьютерной интеллигенции. Хотя может ли вообще быть «компьютерная интеллигенция»? Научная? Да! Литературная? Да! Но компьютерная? Может, лет через сто? Когда вся остальная вымрет…
– О чем ты думаешь, Игорь? Лучше дай воды испить, век не забуду, – продолжал ерничать Мацкевич.
Воды я ему, конечно, дал. Но не стал скрывать недовольства. Мало того что оторвали от дел, так еще ерничают.
– Так все-таки что случилось? Неужели поскользнулись на паркете, товарищ полковник?
По какой-то едва уловимой гримасе больного я понял, что Мацкевич стесняется того, что с ним произошло.
– Да вот, на старости лет решил заделаться филером.
От удивления у меня чуть не отвалилась челюсть.
– Как это вас угораздило? Какая в этом была необходимость? Или решили тряхнуть стариной?
– Попал в точку. В начале своей карьеры я действительно короткое время служил в «наружке». Можно сказать, подрабатывал. Гадкая, скажу тебе, работёнка. Но вот пришлось вспомнить, и результат налицо. Точнее, на ноге и руке.
По глазам Леонида Сергеевича легко было прочитать, что он не заметил, что сказал глупость. Еще бы! Кто, собственно, сидит перед его кроватью на продавленном стуле? Разве «наружка» – не моя основная работа?! Выслеживать, фиксировать, записывать… Ну и совсем немного анализировать то, что удастся собрать в папочку материальных доказательств.
– Так что случилось? – опять спросил я. – И кто вам нужен? Рунце? Свиридов? Интеграл?
– Ты мне здесь нужен именно как Свиридов. А теперь, товарищ Свиридов, по делу.
Я приготовился внимательно слушать.
Скупо Мацкевич рассказал, как взялся выйти на след некой молодой особы – той самой виртуальной музы заочно известного мне компьютерщика Широкова. А по ходу заодно сообщил, что произошло с его сыном. И как все эти события связаны с нашим, теперь уже, получается, общим расследованием.
– Даже не знаю, что сказать, – после некоторого раздумья произнес я. – Вы вызвали меня для того, чтобы найти эту женщину? Признаться, никогда не думал, что придется заниматься подобной ерундой. Как-то все странно выглядит, Леонид Сергеевич. Вы не находите? Сначала подряжаете меня на якобы серьезное дело. Понимаю, под угрозой интеллектуальное будущее чуть ли не всего человечества. Спору нет, благородная миссия… А когда я начинаю наконец-то чувствовать отдачу, получать результат, вы поручаете мне разыскать какую-то проститутку. И я опять вынужден согласиться. Как же?! Потому что вроде как знаю, что Мацкевич попусту стрелять из пушки по воробьям вряд ли бы стал.
– Ты правильно понимаешь, Игорь. У нас почти как по Достоевскому: будущее человечества и какой-то пацан, которого буквально распилила пополам какая-то гребаная компьютерная программа. А в ней как раз и действует та самая виртуальная бабенка, чей прототип ты просто обязан отыскать.
– Вы сами-то себя слышите, товарищ полковник? Не будь вы больны, я бы посмел вытряхнуть из вас подобную достоевщину. Чую, кто-то вас все же вдохновил на это. Уж не новый ли знакомец – банкир или писатель? Мне, по правде, все равно кто.
– Ну а если все равно, то не будем терять времени и зря сжигать эмоции. Давай ближе к делу, философ.
– Это вы и «давайте». Вопрос первый. Имеет ли место случайная авария, или вас таким способом предупредили, что не надо совать нос, куда не следует?
– Ерунда! – Попытавшись приподняться на койке, Мацкевич махнул здоровой рукой. – Я отслеживал Широкова, – ну, в надежде, чтобы выйти на его пассию, – ну и не успел, как говорится, вовремя тормознуть. Меня и сшибли. Хорошо еще, что цел остался. Обошлось. – Леонид Сергеевич уныло оглядел больничную палату, потом перевел взгляд на свои конечности, понимая, что «обошлось» весьма относительно.
– Итак, мы считаем, что ваша авария чистая случайность, – уточнил я, хотя для себя сделал соответствующую зарубку в памяти – надо еще проверить.
– Не считаем, а так и есть. Вот так, Игорь.
Спустя час, который я еще провел у бывшего начальника, в голове появилась некоторая ясность, что делать и кого искать. Широков сам облегчил мне задачу. Круг его интересов за пределами своего института на поверку оказался настолько беден, что я даже уже хотел его пожалеть. Институт – дом. Дом – институт. Ну какая, к черту, может быть жизнь у человека?! Но то, что рассказал Мацкевич, вкупе с тем, что уже частично разведал сам, никак не вязалось с пресной жизнью компьютерного гения. Каша вокруг него заварилась нешуточная.
Да, забыл сказать, что, оказавшись в Москве, ни к себе домой, ни в отель, я не поехал, а кинул свои скромные пожитки у Ленки в квартире почти у кольцевой дороги. И только после визита к Мацкевичу понял, что сделал непростительную глупость. Отсюда вести Широкова, если он вдруг объявится в столице, или даже пройти по местам его последних наездов сюда будет крайне затруднительно. Только дорога из госпиталя сюда заняла добрых полтора часа…
«Не нуди! – приказал я сам себе. – Лучше думай, размышляй, сопоставляй». Итак, Мацкевич что-то говорил о круизе, в который собрался Широков. О каком-то океанском круизе. Мечта, так сказать, чуть ли не всей жизни. Что-то в этом есть. Ниточка? Веревочка? А может, и целый канат? Впрочем, узнать об этом можно, лишь потянув за ниточку. Неужели Мацкевич не догадался? А если и догадался, то элементарно не успел заняться. Чего, кажется, проще? Если мы ищем пассию, которая произвела неизгладимое впечатление на компьютерщика, причем настолько, что ее образ воплотил в своей гениальной программе, то она должна быть где-то к нему очень близко. На работе? Вряд ли. Кто там может поразить его тонкое воображение?! Подруга жены? Но у Широкова с моралью вроде пока в порядке. Нет, это должно быть как озарение. Только новая встреча. Только столбняк! Таких мужиков, как Широков, влюбить в себя можно только через столбняк! Чтоб до беспамятства. А где у нас работают такие девушки? Не в продуктовом же магазине?!