Цендри хотела знать, как здесь развлекаются по ночам? Теперь она знала это, хотя смысл шествия оставался ей неведом.
"Какое-нибудь традиционное празднество при лунном свете? Очень может быть, тем более что на небе целые две луны, большие и яркие. Или обряд ночного купания? Какой-то религиозный праздник? Да что угодно, кстати, ответ может быть значительно прозаичнее, просто женщины идут на охоту или рыбачить, ужинать или собирать грибы, мало ли что им в голову взбредет ночью".
Цендри пригляделась и во главе процессии увидела высокую крупную фигуру женщины. Ей показалось, что это сама Проматриарх Ванайя.
Шествие удалялось, огни двигались уже вдоль побережья, там, где волны шурша разбегались по мягкому песку. Затем они двинулись дальше и, превратившись в маленькие мерцающие точки, вскоре исчезли. Затем они, уже едва заметные, снова возникли и медленно двинулись в самый центр Руин, которые Миранда называла "Нам-указали-путь".
Цендри посмотрела туда и снова увидела старинный космический корабль. Она вспомнила случайно оброненную фразу Миранды о том, что жительницы Изиды общаются со Строителями, и поняла, что и фраза и процессия — все это части некоего религиозного культа, порожденного таинственностью Руин. "Не исключено, — пожала плечами Цендри, — что они отправились в Руины общаться с духами Строителей, просить их прощения за приезд гостей из другого мира. А у гостей на уме только одно — разгадать ваши тайны. Возможно, они хотят умилостивить духов". Зная, что любое идолопоклонство требует жертвоприношений, Цендри тут же представила, что вскоре холодные камни оросятся кровью, и по телу ее пробежала легкая дрожь.
"Но, возможно, обходится и без жертв. А если не обходится, кого они приносят в жертву? — пронеслось в голове Цендри. — Что-то не похоже, чтобы они отличались кровожадностью, внешне все женщины здесь довольно миролюбивы, по-своему образованны, хоть как-то знакомы с современной техникой и технологией. Да, но религиозные культы — это продукт подсознания, они не имеют ничего общего с рационализмом".
Задумавшись, Цендри потеряла из виду точки огней. Она начала пристально всматриваться в Руины и вскоре опять обнаружила их. Цендри увидела украшенный светящимися точками космический корабль и множество огоньков вокруг него.
"Красивая гирлянда", — подумала Цендри и зевнула. Она устала и совсем замерзла, на Изиде не предусматривалось отопление, хотя, учитывая мягкий субтропический климат планеты, оно здесь было не особенно необходимо. Но сейчас, ночью, холод был основательный. Цендри захотелось вернуться на теплые подушки, обнять Дала и снова почувствовать себя окруженной любовью и заботой.
Но Цендри продолжала стоять, завороженная мерцанием далеких огней, украсивших Руины. Так жители планеты Ригель-4 развешивают огоньки на священном дереве Ванни. Внезапно на самой вершине Руин зажглось и стало разгораться несколько огней, сейчас они напоминали отблеск громадных лун. Цендри уже не чувствовала холода, как зачарованная она смотрела на свет, ощущая во всем теле приятную истому и покой. Ей почудился голос, он шел в самое ее сердце, заполняя его добротой, теплом и любовью. Все существо Цендри потянулось навстречу таинственному свету, на минуту она представила себя ребенком, который, прижавшись к своей няне, спрятал лицо в ее мягких, ласковых руках. Цендри вдруг явственно вспомнила последние слова песни, которую пел Ру: "О, как бы мне хотелось надеяться, что, когда я закончу свой земной путь, ты, Богиня, навсегда прижмешь меня к своей любвеобильной груди".
Цендри стояла не отрывая глаз от Руин. "Что со мной? Я не сплю?" Обе луны скрылись, свет на вершине Руин исчез, но Цендри продолжала видеть его отблеск, а в сердце ее продолжал звучать чей-то голос. "Мне не померещилось? Может быть, ничего этого не было?" — спрашивала себя Цендри, но сладостное тепло во всем теле убеждало ее, что это был не сон и не мираж. Однако Цендри была ученым и привыкла доверять только рассудку, а не восприятиям одного человека, даже если этим человеком была она сама.
— Дал, — позвала она тихо. — Дал, проснись.
Он приподнял голову и начал шарить рукой по подушкам.
— Цендри, — произнес он, — где ты, Цендри? — Цендри, улыбаясь, смотрела на мужа. Ей казалось неразумным и эгоистичным со своей стороны лишать Дала сна, но стремление показать ему Руины пересилило ее жалость.
— Дал, — настойчиво позвала она, — я здесь, у окна. Подойди ко мне.
— Что случилось? — проворчал Дал. — И который сейчас час? — Он присел, тряхнул головой и, как был, нагишом, шлепая босыми ногами по полу, направился к Цендри.
— Дал, посмотри вон туда. — Цендри показала пальцем в сторону Руин. Дал прищурился.
— Свет, — ответил он, — там горит какой-то свет. Что это?
— Это факельная процессия женщин, я видела, как они прошли туда несколько часов назад. Точное время не знаю, но луны еще светили. Процессия прошла в Руины.
— Что в этом странного? — спросил Дал. — Почему бы им, собственно, и не пойти туда? Ванайя же говорила нам, что Руины считаются священным местом, вот женщины и отправились туда помолиться. Кстати, — недовольно пробурчал он, — изучать их — это твоя работа.
Цендри понимала, что раздраженный тон Дала вполне оправдан, Цендри подняла его посмотреть на некий свет, который то ли был, то ли не был, Цендри и сама не знала.
— Это не все, — произнесла она. — Я видела свет в самих Руинах, вон там, на вершине.
Цендри казалось, что она не только видела его, но и продолжала ощущать сейчас, разговаривая с Далом. Она снова почувствовала, как ее охватывает восторг, почти экстаз.
И тем не менее Цендри не была уверена, что она действительно что-то видела. Не исключено, что это были всего лишь галлюцинации, вызванные блеском отраженного лунного света. Цендри окончательно решила, что ей померещилось. Только если такое повторится, она сможет сделать окончательный вывод, а сейчас, несмотря ни на что, она считала происшедшее всего лишь своей фантазией.
— Что-то там, конечно, мерцает, — проговорил Дал. — А ты уверена, что это не было отражением? Возможно, лунный свет попал на гладкую поверхность. Мы же не знаем, какие материалы могли использовать Строители. — Дал сладко зевнул и отвернулся от окна. — Тебе показалось, дорогая.
В этом Цендри тоже не была уверена. Она не только видела, она ощутила этот свет, физически чувствовала его, и вместе с ним в нее вливалось тепло, безотчетная неописуемая радость, а потом вдруг все исчезло, луна зашла, и Цендри снова охватило холодом.
— Я видела свет, — упрямо повторила она.
— Да, видела, — охотно подтвердил Дал и снова зевнул. — Не исключено, что ты видела отблеск восходящего солнца. — Дал дотронулся до руки Цендри. — Дорогая, да ты вся дрожишь! Сколько времени ты стоишь тут? — с неожиданной заботой в голосе спросил Дал. — Ты что, всю ночь смотрела на процессии и считала огни факелов? Давай я тебя согрею.
Словно в забытьи, Цендри обвила шею Дала и, закрыв глаза, прижалась к нему. Он поднял ее и понес на подушки. Там, в уголке, он заключил ее в свои объятия. Она всем телом прижалась к нему, обхватила его своими холодными ногами.