— Любопытно, что и у вас, и у неё имя и фамилия начинаются с одной и той же буквы. Больше того, — продолжал он, — поверьте, что я говорю вполне искренне: меня восхищает, что вас — близнецов — так блестяще назвали: Тельма и Торстон. Уж очень хорошо это сочетается с фамилией Теккерей. Кто выбирал вам имена?
— Мать. Ещё до нашего рождения. Она решила, что, если родится девочка, она назовет её Тельмой, а если мальчик — Торстоном. Дома-то, конечно, нас звали просто Малыш и Малявка, ну а отец для нас был папкой… А у вас есть братья и сестры?
— Нет, и отец у меня умер ещё до моего рождения… А вы были замужем?
— Выходила раз. Выставила своего избранника через полгода. Он оказался игроком, ну а я оплачивать его хобби не собиралась. С тех пор я прекрасно управляюсь сама. Есть же такая поговорка: «Муж нужен женщине, как рыбе зонтик».
Некоторое время они ехали молча. Потом Тельма проговорила:
— Красивые места!..
Она расслабилась и на время перестала ощущать себя знаменитостью.
— Сколько времени вам пришлось добираться сюда из Калифорнии?
— Оттуда досюда две тысячи миль, и мы могли бы спокойно проехать их за пять дней, но не хотелось мучить попугаев и не следовало приезжать раньше машин с вещами, так что мы ехали потихоньку и останавливались не в мотелях, а в туристских коттеджах. Там можно было раскутать клетки, и попугаи никому не мешали. Они проявили себя хорошими путешественниками, а Дженис оказалась прекрасным водителем.
Опять они замолчали на некоторое время.
— Мы приближаемся к горе Хиллтоп, — наконец сообщил Квиллер. — Вон она, впереди слева.
Кладбище находилось на горном хребте, тянущемся с севера на юг, на самом его верху виднелись могилы. Памятники силуэтами вырисовывались на фоне неба.
— Я обратился в Генеалогический клуб, — сказал Квиллер, — и мне помогли найти место, где похоронен ваш отец. К вершине ведут пять дорожек… Говорят, если подниматься по крайней, идущей мимо памятного креста, на вас снизойдёт благодать.
Они отыскали памятник с надписью «Майло — картофельный фермер», и Квиллер погулял в сторонке, пока Тельма несколько минут оставалась наедине со своим «папкой».
Когда они поехали дальше, вниз к берегу, Квилл предложил Тельме открыть окно.
— Вдохните этот воздух — нас отделяет от Канады сотня миль воды! Гостиница «Валун» поначалу была летней резиденцией владельца каменоломни.
Эта архитектурная достопримечательность возвышалась на утёсе над песчаным пляжем и больше походила на крепость, нежели на приветливое заведение, где можно с приятностью перекусить воскресным днём, а сам хозяин гостиницы как будто сошёл со средневековой гравюры — низенький коротышка в кожаном фартуке, он источал такое благодушие, что завсегдатаи ласково называли его Рудокопом.
Перед обедом им предложили напитки на каменной террасе, нависавшей над склоном, но Тельма предупредила:
— Заинька, мне спиртное противопоказано. Врачи не разрешают. А в моём возрасте врачей надо слушаться и быть паинькой.
Он порекомендовал ей коктейль собственного изобретения и только начал распространяться о достоинствах воды из источника Скуунк, как к ним явно с дружественными намерениями приблизилось большое пушистое и лохматое существо.
— Что это?! — в страхе взвизгнула Тельма.
— Здешний кот. Правда, из-за меха его почти не видно — Роки из породы длинношёрстных, но, если это создание вам неприятно, шуганите его как следует.
После того как отвергнутый Роки удалился по парапету террасы, Квиллер сообщил Тельме, что благодаря своеобразной архитектуре гостиницы фасад её изобилует выступами, и Роки может, подобно альпийской козе, взбираться по наружной стене и заглядывать в окна к спящим постояльцам. Тельма содрогнулась.
Стены в ресторане были тоже грубо вытесаны из камня, а пол оказался просто плоской поверхностью древней скалы, на которой и стояло всё сооружение. Огромный очаг был на лето загорожен экраном.
— В холодные дни, — сказал Квиллер, — гости после обеда собираются у очага, и Рудокоп угощает их байками о привидениях и другими устрашающими историями. Особых изысков вы здесь не найдёте, зато еда добротная.
Им подали жареную вырезку с печёным картофелем и неизбежную, как выразился Квиллер, капусту-брокколи. Когда они доели пирог с черникой и сидели, потягивая кофе, к ним подошёл хозяин и справился, довольны ли они обедом.
— Мисс Теккерей, — обратился к Тельме Квиллер, — разрешите вам представить: это Сайлас Дингуолл — праправнук того, кто создал это восьмое чудо света.
— Как вашему прапрадеду пришло такое в голову? — воскликнула Тельма. — И как он с этой затеей справился?
— Если вы соблаговолите пройти в мой кабинет, я почту за честь угостить вас и рассказать всё, что вас заинтересует.
Они приняли приглашение, и по дороге Тельма шепнула Квиллеру:
— Вот это личность! Сразу чувствуется масштаб!
А Квиллер подумал: рыбак рыбака видит издалека.
Он попросил у хозяина разрешения записать его рассказ на диктофон, и вот что они услышали:
В конце девятнадцатого столетия, когда Мускаут и процветал, нажившиеся на продаже леса магнаты стали возводить на здешнем берегу громадные летние коттеджи — что-то вроде замков. В те дни важно было продемонстрировать не вкус, а капитал. Впрочем, и сейчас ведь то же самое. Как бы то ни было, магнаты соревновались, стараясь перещеголять один другого. Каждый коттедж был больше и затейливей соседних.
Мои предки занимались каменоломнями, а магнаты, нажившиеся на продаже леса и приисках, считали таких ниже себя. Но мой прапрадед обладал чувством юмора, и он вместе с моим отцом и его братьями придумал совершенно чудовищную штуку. Они натаскали на площадку валуны и взгромоздили их друг на друга так, что получилось это здание. Им пришлось нанять множество ломовых лошадей и целую армию грузчиков, но в результате мы имеем приманку для туристов, не устаревшую и по сей день.
А в тысяча девятьсот двенадцатом году Мускаунти был накрыт экономическим кризисом, и это место оказалось брошенным. Те немногие, кто здесь остался, чуть ли с голоду не умирали… пока не ввели сухой закон. А тогда тут развился новый промысел. Контрабандисты доставляли в Мускаунти виски из Канады, а бутлегеры разрабатывали хитрые способы для переправки спиртного в Центр. Штаб-квартирой всех этих операций стал лабиринт подземных кладовых под зданием теперешней гостиницы, а подобраться к ним удавалось только по туннелю, шедшему от берега.
Пока Рудокоп рассказывал, Квиллер не спускал с Тельмы глаз, но у той на лице не дрогнул ни один мускул; ни губы она ни разу не облизнула, ни мочку уха не потеребила — в общем, ничем не выдала, что знает об участии своего «папки» в этих делах. И дышала она по-прежнему ровно, а в конце спокойно заметила: