Леопольд Самуилович поспешно наполнил бокалы вином:
– Предлагаю выпить за дружбу!
– Между кем? – нахохлилась Цицилия Лазаровна. – Между Америкой и Ираком?
– Просто за дружбу, – миролюбиво ответил Леопольд.
– Просто за дружбу пить глупо. – Почтенная дама подняла бокал и провозгласила: – Выпьем за Розалию Станиславовну! Надеюсь, вы действительно цените моего сына и в дальнейшем мне не придется жалеть о своем тосте.
У Катки отвисла челюсть. Впрочем, похожую реакцию выдали и Леопольд, и Наташка, и, собственно, сама Розалия.
– Цицилия Лазаровна, я не ослышалась, вы хотите поднять бокал за меня?!
– Я слишком стара, чтобы бросать слова на ветер, – залпом осушив вино, Цицилия хлопнула в ладоши: – Ну, как там говорится у вас, у русских, между первой и второй – перерывчик небольшой!
После третьего тоста Цицилия Лазаровна изъявила желание переговорить с Розалией с глазу на глаз.
– Конечно-конечно, – засуетилась свекровь, – давайте пройдем в мою спальню. Там нам никто не помешает.
Стоило Розалии закрыть дверь, как Цицилия сразу взяла быка за рога:
– Роза, я буду с вами откровенна – вы мне не нравитесь.
Свекрища выпала в осадок:
– Но вы же… Минуту назад…
– Не перебивайте меня! Да, вы мне не нравитесь: ваше поведение, излишняя раскованность, весь ваш образ жизни меня пугают. Но тем не менее я не буду препятствовать вашим встречам с Польди.
– Не совсем вас понимаю…
– На самом деле все очень просто. Из двух зол я выбрала меньшее.
– Меньшее?
– Видите ли, после того как Польди вас бросил…
– Минуточку, Цицилия Лазаровна, не он меня бросил. Я сама его выгнала.
– Кому вы это рассказываете, Польди от вас ушел!
– Бежал с позором.
– Не будем спорить. Уважайте-таки мои преклонные года! После разрыва с вами Польди сильно страдал, он похудел на семь килограммов, я за него переживала. Но время лечит, не прошло и трех месяцев, а Польди уже набрал потерянный ранее вес, повеселел, стал шутить, смеяться и…
Повисла пауза.
– А потом?
– Я стала замечать, что Польди странно себя ведет. Домой возвращается поздно, ссылается на занятость в офисе, а у самого глаза светятся. И духами женскими от него частенько попахивает.
– У Леопольда появилась женщина?!
– К сожалению, – закивала Цицилия Лазаровна. – Я узнала об этом слишком поздно. А когда узнала, потребовала, чтобы Польди немедленно привел ее к нам домой.
– И?
– Он ее привел. Но лучше бы не приводил. Розалия, она тоже русская!
– Ужасно!
– Но не это самое страшное.
– Господи, у нее что, много дефектов внешности?
– Ни одного! – последовал жесткий ответ. – Ни одного дефекта. Красавица! Настоящая русская красавица, эдакая кровь с молоком.
Розалия заерзала.
– Ей тридцать семь лет, – продолжала изливать душу Цицилия. – Она молода, красива и, судя по всему, умна, если закрутила роман с Польди. Я сразу поняла: ей не мой сын нужен, она охотится за его капиталами. Как и вы.
– Вы ошибаетесь.
– Я не дура, – повторила Цицилия. – Вам нужен Польди, потому что у него есть деньги. Не отрицайте! И той русской Польди тоже нужен из-за денег.
– Вы меня окончательно запутали… если у Леопольда есть женщина, зачем он соглашается на встречи со мной?
– Вы ему нравитесь, по-настоящему нравитесь. Ради вас он готов бросить ту.
– Даже так?!
– Если я встану на вашу сторону, Польди незамедлительно расстанется с этой.
– А вы встанете на мою сторону, Цицилия Лазаровна?
– Встану.
– Но почему, я же вам не нравлюсь?
– Из двух зол, Розалия, – повторила Цицилия Лазаровна, – умный человек выберет меньшее. Пусть уж лучше Польди будет с вами, чем с ней. Как ни крути, а у вас есть одно огромное преимущество перед той девицей.
Розалия Станиславовна зарделась. Выпрямившись, она растянула губы в улыбке и тихо спросила:
– О каком преимуществе идет речь?
– Вы старше Польди, а той соплячке еще нет и сорока. Уж лучше пусть он с вами чуток попутается, чем с той акулой долгие годы мучиться.
– Чуток?! Вы меня уже совсем со счетов списали? Да, мне не тридцать семь, но я еще не старуха.
– Не обманывайте саму себя.
– Мне пятьдесят!
– Я смеюсь!
– Но вы сами назвали меня ночной кукушкой.
– В сравнении со мной вы действительно ночная кукушка, а в сравнении с той вы – кукушка старая.
– Очень интересно!
– Что вам интересно? Интересно было мне, когда моя племянница Бэлочка, увидев женские гигиенические тампоны, спросила – зачем они нужны? Дай бог ей здоровья! И ей, и ее двенадцати деткам!
– Мне пятьдесят!
– Бедные те женщины, которые, убавляя себе года, полагают, что от этого они действительно молодеют! Вы можете обманывать всех: родных, друзей, знакомых. Наконец, вы можете обмануть Польди, но меня, старую еврейку, вам вокруг пальца не обвести. Посмотрите на свои руки, Розалия. Руки – истинный и самый главный документ женщины! У двадцатилетней девушки могут быть некрасивые руки с неухоженной кожей, но это все равно будут руки двадцатилетней девушки. У сорокалетней колхозницы могут быть натруженные мозолистые руки с грубой морщинистой кожей, но это все равно будут руки сорокалетней женщины. А у семидесятилетней дамы могут быть ухоженные ручки с гладкой кожей, но это все равно будут руки семидесятилетней женщины.
– У меня молодые руки.
– На них тонкая кожа.
– Это наследственное!
– Я таки уже все сказала, решать вам. Только прошу: дарите Польди хоть немного тепла, он очень чуткий.
– Вы и в качестве своей невестки готовы меня увидеть? – с сарказмом спросила Розалия.
Цицилия Лазаровна сказала что-то на иврите. Судя по тону, это «что-то» было отнюдь не в пользу свекрови.
– Не надо забегать вперед, зачем вам Польди в качестве мужа, он и так потакает всем вашим прихотям.
В спальню несмело постучались, затем дверь открылась, и показалась голова Леопольда Самуиловича:
– Секретничаете? А мы уже вас заждались.
– Иди, Польди, мы скоро придем.
Когда Леопольд исчез, Цицилия Лазаровна резко притянула к себе Розалию, поцеловала ее в щеку и прохрипела:
– Береги моего сына.