– А рассказал Тейт что-нибудь полиции о своей предполагаемой поездке в Данию? – поинтересовался Квиллер.
– В полицейском управлении никто об этом не упоминал.
– Что ж, – сказал Райкер, – я пущу завтра продолжение материала. А теперь я иду домой обедать.
– А я иду домой кормить Коко отбивным филе. В конце концов, он меня спас.
– Не обманывайся, – возразил Банзен. – Он попросту гонялся за той кощонкой.
– Я сдал её в ветеринарную лечебницу, – сказал Квиллер. – У неё инфицированная рана на боку. Вероятно, этот тип ударил её, когда вышвыривал на улицу.
Квиллер проплавал на высокой волне возбуждения всю вторую половину дня, но, придя домой, сдался усталости. Коко повёл себя точно так же. Кот улёгся на бок, окоченело вытянув ноги, подвернув одно ухо под голову, – все приметы дохлого кота, если бы не мыслящий взор полуоткрытых глаз. Обедом своим он пренебрёг.
Квиллер улёгся рано, и всю ночь его донимал один и тот же сон. Ему грезилось, будто Перси говорит: «Квилл, вы с Коко провели такую славную работёнку по делу Тейта, что нам хочется, чтобы вы нашли убийцу Дэвида Лайка», на что Квиллер отвечает: «Расследование может завести нас в Японию, шеф», а Перси в ответ командует: «Вперёд и только вперёд! Вам может быть предоставлен неограниченный казенный счёт!» Квиллеровы усы подергивались во сне. Подёргивались и котовые усы. Коко тоже грезил.
Ранним воскресным утром, пока Квиллер деликатно похрапывал, а подсознательные его мысли одолевали тайну Лайка, настойчиво зазвонил телефон. Когда эта побудка возымела действие и подняла его, он нетвёрдыми шагами добрался до ночного столика, нащупал трубку и услышал голос телефонистки.
– Это есть Орхус, Дания. Я имею звонок для мистера Джеймса Квиллера.
– У телефона, – буркнул Квиллер особым своим тоном раннего утра.
– Квилл, это Гарри! – долетел трансатлантический ор. – Мы только что слышали новости!
– Вы слышали? В Дании?
– По радио слышали!
– Это позор. Он был парень что надо.
– Насчёт его я не знаю, – ответил Нойтон. – Я знал только её. А он, верно, вдрызг ухайдакан.
– Кто вдрызг ухайдакан?
– В чём дело? Вы ещё не проснулись?
– Проснулся, – заверил Квиллер, – Так вы о чем говорите?
– Это Квилл? Это Квиллер, не так ли?
– По-моему, так. Я чуточку не в себе. Вы говорите об убийстве?
– Убийстве?! – заревел Нойтон. – Каком ещё убийстве?
Квиллер запнулся:
– Вы говорите о Дэвиде Лайке?
– Я говорю о Джордже Верните Тейте! А что с Дэвидом?
– Он умер. Его застрелили в ночь на прошлый понедельник.
– Дэвид умер! Боже мой! Кто это сделал?
– Неизвестно. Это случилось у него на квартире. В середине вечера.
– Кто-нибудь ворвался?
– По-видимому, нет.
– Кому это понадобилось убивать Дэвида? Зачем? Это был фантастический малый!
– Так что же вы тогда слышали по радио? – спросил Квиллер.
– Насчёт ареста Тейта! Семья миссис Тейт не смогла этому поверить, когда услышала.
Квиллер выпрямился в кресле:
– Вы знаете её семью?
– Только что с ними познакомился. Прекрасные люди. Её брат заключает со мной одну секретную-пресекретную сделку, о которой я вам говорил. Не забудьте: я вам обещал, что «Прибой» сорвёт куш!
– Какого рода?
Я финансирую фантастический производственный процесс, Квилл, я стану богатейшим человеком мира!
– Это новое предприятие?
– Научное открытие, – поправил Нойтон. – Пока остальной мир дурит насчёт космоса, датчане делают кое-что для человечества здесь и сейчас.
– Звучит грандиозно!
– Пока я был там, я и не знал, что всё это значит. Просто поверил ей на слово, будто это потрясёт мир.
– Чьему слову?
– Миссис Тейт.
– Так это она навела вас на открытие своего брата?
– Да, понимаете ли, доктор Торвальдсен нуждался в финансировании, а она знала, что её мужу этого не потянуть. Она слышала обо мне и сочла, что я мог бы это провернуть. Разумеется, она хотела получить комиссионные – так сказать, под столом. – Нойтон сделал паузу. – Всё это, конечно, не для записи.
На линии начались какие-то помехи.
– Вы ещё тут? – спросил Квиллер. Голос Нойтона отдалился.
– Послушайте, я вам завтра позвоню – вы меня слышите? – как только кое-что законно уладится – Надеюсь, убийцу Дэвида схватят! Пока! Позвоню вам в течение суток!
Было воскресенье, но Квиллер пошёл в офис поработать над следующим выпуском «Любезной обители». Теперь он уверился, что Фрэн Ангер вряд ли отберёт у него журнал. Он надеялся повидаться с Перси и сказать ему: «Я же вам говорил!» – но главный был отозван в Нью-Йорк на конференцию издателей. В течение дня Квиллер сделал два важных телефонных звонка: в лечебницу, чтобы справиться о кошке, и в студию Мидди – пригласить Коки пообедать.
Когда он к вечеру вернулся домой, то застал там сцену безумной деятельности. Коко очумело носился по квартире. Он играл со своей самопальной мышкой – игра, родственная хоккею, баскетболу и теннису, с элементами вольной борьбы. Кот волочил серый предмете по полированному паркету, подкидывал в воздух, швырял через комнату, настигал, делал захват на лету, зажимал в передних лапах, в экстазе катал туда-сюда, пока мышка не выскальзывала из его объятий, – и гонка начиналась сызнова. Коко был склонен похваляться своей спортивной удалью при публике. Пока Квиллер наблюдал, кот прогнал мышку через всю гостиную, сделал точный пасс и забил её в ворота – прямо под старый испанский комод. Затем бросился за ней, заглянул под низкий комод и задрал голову в протяжном требовательном вое.
– Нет проблем, – отозвался Квиллер. – На сей раз я экипирован.
Он принёс из чулана в холле зонтик, который так удачно забыла миссис Хоукинс. Первый тычок под комод ничего, кроме пыли, не дал, и Коко увеличил объём своих требований. Квиллер пошарил острием в дальних темных углах, выудив нефритовую пуговицу, пропавшую несколько дней назад. Мяв Коко стал громок и безостановочен.
Следующий тычок зонтика вынес наружу что-то розовое!
«Не совсем розовое, – сказал себе Квиллер, – но почти розовое…» И выглядевшее смутно знакомым. Его озарила мысль, что это было. И он отлично знал, как вышло, что оно туда попало.
– Коко! – сурово рявкнул он. – Что тебе об этом известно?
Не дожидаясь, пока кот ответит гортанным звуком и спортивной схваткой с невидимым врагом, Квиллер бросился к телефону и поспешно набрал номер.