Они приехали на свой этаж, и Хойт, сплетя свои пальцы с пальцами Шарлотты, потащил ее за собой через холл. Какая же у него горячая рука. По дороге к номеру Хойт только один раз оглянулся и посмотрел на девушку. Это была по-прежнему влюбленная улыбка — но на этот раз немного нервная. За все время, как они ушли из танцевального зала, он не сказал ни слова.
Едва они вошли в комнату, Хойт захлопнул дверь и запер замок, резко клацнувший, как ружейный затвор, а затем с еще более громким лязгом задвинул нечто вроде засова По-прежнему молча, нарушая тишину лишь страстными долгими вздохами, он снова стал целовать Шарлотту и прижимать к себе, держа за ягодицы… вздо-о-о-ох… и как-то переплел свои ноги с ее, словно желая удержать подругу таким образом, если ей вдруг придет в голову отодвинуться. После этого у него оказались высвобождены руки, и Хойт стал вырываться из своего смокинга, извиваясь и выворачивая плечи. Лицо у него раскраснелось, на рубашке под мышками выступили влажные пятна, Шарлотта почувствовала запах пота, но широкая грудь раздувалась, и это было так мужественно, и наконец он выбрался из смокинга, для чего пришлось вывернуть его наизнанку, а потом, маневрируя сплетенными вместе двумя парами ног, стал подталкивать Шарлотту к кровати. Она ощутила угол кровати через ткань платья, но тут Хойт как раз опустил руку и приподнял край ее платья с одной стороны, и девушка почувствовала голыми ногами прикосновение покрывала Она отпихнула его руку резким толчком, но в то же мгновение поняла, что падает спиной на постель, а Хойт валится на нее сверху. Он по-прежнему ничего не говорил. Шарлотта была взволнована немного испугана, но самое большое место в этом коктейле чувств занимало любопытство. Что он теперь будет делать? А Хойт тем временем просунул свою ногу между бедер Шарлотты, навалился на нее всем телом и снова стал целовать. Он целовал ее в губы, и в какой-то момент его язык так глубоко нырнул ей в горло, что она чуть не подавилась, а потом он стал целовать ее грудь над вырезом платья. Девушка испугалась, что он попробует пробраться еще ниже, но вместо этого губы Хойта переметнулись к ее плечу, а руки тотчас же начали стягивать платье с этого самого плеча Свободной, не придавленной его весом рукой она шлепнула по слишком уж расходившейся ладони, и Хойт вдруг совершенно неожиданно перекатился на бок, почти на спину. Да что это с ним? Но тут Шарлотта поняла, что он перевернулся — по-прежнему, однако, держа свою ногу между ее ногами, — чтобы снять рубашку. Хойт судорожно сорвал свою «бабочку», расстегнул пуговицы и наконец, снова извиваясь, как и в тот раз, когда снимал смокинг, стянул с себя и рубашку. Оставалась футболка, на которую Хойту не хватило терпения. Влажная, собравшаяся в складки, она никак не хотела сниматься через голову. Тогда он просто сильным рывком содрал ее с себя. Раздался треск разрываемой ткани. Ни он, ни Шарлотта пока не произнесли ни слова. Она восхитилась хорошо накачанными мускулами его брюшного пресса. За время борьбы с одеждой этим мышцам пришлось изрядно потрудиться. Пока плечи упирались в постель, мышцы живота сокращались, расслаблялись и напрягались снова. Здорово! Нет, она, конечно, знала, что Хойт ходит в тренажерный зал, но Шарлотте всегда казалось, что он не способен ничем увлечься всерьез и надолго — а он, оказывается, с увлечением, долго и основательно качал пресс! «Какой же он все-таки замечательный!» — мелькнуло в голове у Шарлотты, и она непроизвольно провела пальцами по этим великолепным «кирпичикам» и ложбинкам между ними. Судя по всему, это прикосновение привело Хойта в бешеный восторг, потому что, издав очередной полустон-полувздох, он снова навалился на девушку, вдавливая ее тело в покрывало, белье и матрас. Он стал медленно и методично стаскивать с Шарлотты платье, все время продолжая целовать ее губы, шею, плечи, ключицы, опускаясь все ниже, а потом опять возвращаясь к шее… Господи!.. По ее телу пробегали мурашки, когда Хойт вот так целовал ее в шею, и остановить его руки, стягивающие, стягивающие, стягивающие платье, она не могла — слишком уж ей нравилось ощущение этих рук на своем теле, а они поднимались все выше, выше, и вот платье оказалось уже на уровне груди… где руки остановились… он обхватил ее как-то неуклюже… а это что такое — зачем он сжимает кулаки у нее за спиной? Хойт расстегивал на ней лифчик! Вот так это, значит, делают мужчины? Шарлотта ощутила едва уловимый щелчок, и лифчик вместе с платьем поднялся еще выше, еще, и соскользнул через голову… и она уже ощущала, что его руки гладят ее по груди, по соскам… а ведь она, оказывается… внезапно она поняла, что осталась совершенно голой — если не считать белых хлопчатобумажных трусиков. Наверное, пора что-то сказать — но Шарлотта чувствовала, как Хойт навалился на нее голой грудью и животом, и она хотела этого, ей нравилось прикосновение его кожи к ее, но при этом ее все-таки успокаивала мысль о том, что все это еще не зашло слишком далеко, потому что на Хойте до сих пор были брюки от смокинга и туфли, но даже сквозь брюки девушка чувствовала, как напряжено у него все там, внизу. Лежа сверху, он стал ритмично двигаться, и Шарлотта почувствовала, что это простое инстинктивное движение приводит ее в восторг, заводит как ничто другое… и вдруг она поняла, какое же у нее все влажное — там!.. а в следующее мгновение выгнула спину, чтобы прочувствовать это удовольствие еще полнее. Что надо делать в такой ситуации, девушка не знала — может быть, приподнять бедра?.. начать двигаться самой в том же самом ритме, что и он, как в танце?.. Слава Богу, Хойт пока еще одет… или почти одет, но что-то подсказывало ей, что пора сказать хоть что-то, прежде чем он зайдет слишком далеко… или все же подождать еще чуть-чуть… очень уж не хотелось Шарлотте разрушать то, что она сейчас чувствовала, то, что составляло для нее сейчас всю ее жизнь, что она ощущала всем своим существом, всей душой… впрочем, что касается души, она не была до конца уверена, каково приходится этой загадочной субстанции…
И вдруг Хойт снова перекатился на спину! Затем сел на край кровати, не глядя на Шарлотту, нагнулся и опустил руки куда-то вниз — да он же разувается! Потом он откинулся на спину и расстегнул молнию на брюках, затем опять нагнулся вперед, стянул брюки до колен, потом сбросил их на пол… да, вот он, тот самый момент, когда она должна что-то сказать, пора, пора, слишком далеко все это зашло; Шарлотта понимала: Хойт сам не остановится, и вся ответственность за то, чтобы не выйти за рамки дозволенного, лежит теперь только на ней. Да, медлить нельзя, нужно что-то сказать, и она даже открыла рот и начала говорить, но… ох уж эта улыбка!.. И Хойт уже снова оказался над ней, удерживая свой вес на руках, вдавив их в постель по обе стороны от ее плеч… и улыбался своей улыбкой… в которой была любовь!.. И она разомкнула губы, чтобы что-нибудь сказать… но разве она могла говорить в такой момент… ведь это значило бы согнать с его лица эту улыбку… А ведь теперь на нем ничего нет, кроме спортивных трусов… она их не видела… но ощущала, когда он прикасался к ней всем телом… да, ошибки быть не может… И Шарлотта снова подумала о своей голой груди, которую она ведь не могла вдруг взять и ни с того ни с сего прикрыть ладонями… то есть, конечно, могла, но начать именно сейчас изображать Мисс Скромность — это будет смешно и так по-детски. Его улыбка все приближалась и приближалась к ее лицу. Она думала, что Хойт собирается поцеловать ее в губы, но вместо этого он в последний момент чуть повернул голову в сторону и стал целовать ее шею, чуть щекоча губами и языком. Господи! Приятное головокружение сменилось восхитительным головокружением, она почти потеряла сознание от удовольствия. Его улыбка! Поцелуи в шею! Нельзя же взять и прямо сейчас… в этот момент… но ведь нужно… нет-нет, только не сейчас… именно в тот момент, когда Хойт сдвинулся чуть ниже и начал целовать верхнюю часть ее груди, высовывая язык и массируя кожу губами. И вдруг его лицо оказалось над ее правой грудью — а потом прямо на ней! — и Хойт пощекотал ее языком и губами… а потом левая грудь… то же самое… Вот, значит, как мужчины это делают? Хойт тем временем спускался все ниже и ниже, уже добрался до верхней части живота, потом до пупка, которого он коснулся языком… Значит, так мужчины это делают?.. Ниже, ниже… нельзя больше тянуть время. Сейчас она уже должна что-то сказать. Представить только, что он сейчас… ну, не может быть, чтобы мужчины делали это так… и он не стал этого делать. Вместо этого его язык прошелся вдоль ложбинки от подвздошья туда, где была резинка трусиков. Хойт просунул указательный палец под резинку и медленно провел от бедра до бедра по низу живота на уровне бугорка Венеры и с той стороны потащил трусики вниз на бедра, затем продел под резинку другой указательный палец и медленно стал стягивать их с этой стороны, но движение на этот раз началось уже намного ниже, и его палец вполне ощутимо медленно скользнул сквозь волосы у нее на лобке, и это вызвало у Шарлотты уже не мурашки, а мелкую дрожь… мышцы внизу живота конвульсивно трепетали… и внутри тоже… Господи, и она чувствовала влагу… а он стаскивал трусики все ниже, они соскальзывали с ягодиц… она просто истекала… она даже понятия не имела, что так бывает!.. а Хойт уже стягивал трусики по ее бедрам, по коленям и наконец последним движением сдернул их совсем, и она осталась совершенно обнаженной, а он все целовал низ ее живота, где все такое мягкое и беззащитное, и этот его язычище проникал все дальше и дальше…