Шарлотту охватил ужас… она не знала, как быть дальше. Сама не понимая, что делает, бедняга наклонилась к самой двери и негромко позвала:
— Хиллари, Хиллари. — Тишина Шарлотта все так же шепотом, но уже погромче повторила: — Хиллари! Хиллари! — Тишина. — Это я, Шарлотта! Из соседней комнаты! Соседка Беверли! Я хотела попросить…
— Пошла на хрен!
Это уже определенно голос Хиллари. Перепутать его невозможно. И, судя по интонации, Хиллари вовсе не так уж счастлива пустить Шарлотту переночевать, как то расписывала Беверли, и вообще ей, судя по всему, совсем не свойственны альтруизм и стремление помогать ближним. Но что же делать?
— Хиллари… извини… можно, я…
— Я же говорю: ПОШЛА НА ХРЕН!
Снова голос парня:
— Да что за хрень такая, кто это к тебе ломится?
Шарлотта не могла поверить своим ушам. Она отступила от двери и остановилась посреди коридора Итак, ночевать ей негде, идти некуда, а утром зачет по истории средних веков. Профессор Кроун славится своей строгостью и требовательностью. Выспаться, ей обязательно нужно выспаться, вот только где?
— «Эй, возьми меня за член да засунь себе в зад… Мой болт, мой прибор, он тебе будет рад…» — причитал неизвестный рэппер в конце коридора.
Шарлотта отошла от комнаты 514 и шагнула к соседней двери — 512. Стоп, минуточку. Тут же парни живут. Еще несколько шагов. 510. Да, это комната девушек. Вот только она даже не знает, как их зовут. А впрочем, что еще остается делать? Она постучалась в дверь. Тишина О Господи, помоги же мне! Шарлотта постучалась громче и более настойчиво. Еще громче. Тишина Она повернула дверную ручку и осторожно толкнула дверь плечом. Дверь оказалась не заперта. Шарлотта приоткрыла ее ровно настолько, чтобы просунуть голову в образовавшуюся щель. Вместе с ней в комнату пробился и лучик света. Послышались недовольный стон и звук переворачивающегося тела. Обе кровати заняты их хозяйками, а посреди комнаты на полу лежит матрас, на котором уже кто-то спит. Присмотревшись, Шарлотта узнала «квартирантку»: да это же Джоанна, соседка Хиллари. Похоже, Хиллари выставила Джоанну из комнаты точно так же, как Беверли выставила ее саму. Сердце Шарлотты бешено заколотилось, а потом вдруг затихло, словно остановилось. И что теперь делать? Завтра утром зачет — а идти ей некуда и спать негде. Она оказалась в коридоре общежития в пижаме и халате в половине третьего ночи — и все из-за того, что похотливое желание какой-то бесстыжей девицы приволочь к себе парня посреди ночи расценивалось здесь, в Дьюпонтском университете, как что-то священное и более важное, чем все остальное.
Ну и куда же ей теперь податься? Может, к Эшли Даунс?.. Да, конечно, сейчас полтретьего ночи, но разве не для помощи в таких трудных ситуациях и существуют ассистенты-воспитатели? Вот пусть и поможет, как обещала.
Стоя в лифте, Шарлотта попыталась представить себе, как будет выглядеть эта сцена. Ей вдруг стало страшно и одновременно противно. Она вспомнила пышные вьющиеся волосы Эшли и разбросанное по полу белье, включая трусики-стринги. Да, в тот раз Эшли, наверное, немало посмеялась над ней — наивной деревенской девчонкой! С каким серьезным, проникновенным видом Эшли уверяла тогда Шарлотту, что здесь, в Эджертоне, не может быть никакого алкоголя по той простой причине, что таковы правила. Секс? Да что ты, всеобщее порицание такого явления, как «общажный инцест», сделает свое дело. В тот раз Эшли добилась педагогического результата — впрочем, кратковременного: Шарлотта ушла от нее успокоенной и даже воодушевленной. Она и сейчас прекрасно помнила, как уверенно держалась Эшли на организационном собрании первокурсников в Общем зале заседаний на первом этаже… так убедительно улыбалась всем своим юным подопечным. Казалось, оглашенные ею правила будут свято выполняться всеми, кому выпал счастливый случай учиться в Дьюпонте и жить в Эджертоне. Шарлотта вспомнила, как в большом зале собрались первокурсники, заняв все диваны, кресла и стулья, расставленные большим полукругом. Все они слушали Эшли внимательно. И вот — прошло всего три недели, и тот маленький спектакль уже кажется просто циничным балаганом. Нет, просить Эшли о помощи после всего, что та ей наговорила и с чем пришлось столкнуться самой Шарлотте, было бы еще одним величайшим унижением.
Лифт тем временем уже доставил девушку на первый этаж Что ж, по крайней мере, в общежитии есть общий зал. Можно будет на худой конец прилечь там на диванчик, пожалеть себя и подумать о будущем. Нельзя быть такой размазней и поддаваться на провокации. Да как она могла поверить ласковому голосу Беверли и ее дружеским интонациям? Разве они подруги? Так нет ведь, купилась на ее уговоры, как дитя малое.
Шарлотта вошла в зал. Диваны и кресла тут были расставлены в обычном порядке. Посреди этого обилия мебели виднелась пара огромных старинных диванов, обитых кожей орехового цвета, стоявших напротив длинного, тяжелого письменного стола из темного дерева и освещенных высокими торшерами в готическом стиле. Поначалу Шарлотте показалось, что в зале никого нет. Три человека, которых занесло в общий зал посреди ночи, совершенно потерялись в этом царстве дерева и кожи. Наконец Шарлотте удалось разглядеть полуночников. В дальнем углу одного из диванов сидела, подобрав ноги, девушка Ее внимание было поглощено какой-то книжкой в бумажном переплете. На краешке другого дивана спиной к Шарлотте сидела стройная девушка. Наклонившись вперед, она о чем-то негромко разговаривала с худощавым парнем, расположившимся в кресле. Оба были в джинсах и футболках.
Другое дело — девушка с книжкой. Господи, да что же на ней надето? Похоже, ничего кроме растянутой, сваливающейся с плеч футболки и клетчатых боксерских или иначе, «семейных» трусов вроде тех, какие носят парни. Впрочем, почему «вроде»? Это и были самые настоящие мужские трусы, и поскольку девушка сидела, скрестив ноги, то ширинка, соответственно, разошлась. У Шарлотты просто в голове не укладывалось, что приличная девушка может появиться на людях в таком виде, тем более в половине третьего ночи. С ее точки зрения, пределом падения было появиться где-либо, помимо своей комнаты и ванной, в пижаме и халате.
Шарлотта решила сесть где-нибудь подальше как от воркующей парочки, так и от девушки с книжкой. Она нацелилась в дальний угол зала, в одну из готических ниш в стене, и уже сделала шаг в том направлении, но внезапно собственное тело отказалось ей подчиняться. Ощущение было такое, словно в ней поселился кто-то еще, обладающий большей властью над моторикой, чем ее разум. И вот этому «кому-то еще» уже за глаза хватило одиночества, и он наотрез отказался забираться в дальний темный угол. Не понимая, почему это происходит, Шарлотта плюхнулась в ближайшее к ней кожаное кресло и вдруг расслабилась посреди этой старинной мебели, в уютном свете таких же старинных ламп, почувствовав давно забытое удовольствие от присутствия где-то по соседству нормальных — не орущих, не ржущих по-лошадиному, не раздражающих ее людей.
Впрочем, даже поселившийся внутри деспотичный командир не смог бы заставить ее в этот момент встать и подойти к сидевшим в зале полуночникам и завести с ними разговор. Ну не могла Шарлотта представить, как она подсядет на диван к девушке с распахнутой ширинкой и заведет с той беседу. Что же касается парочки в джинсах, то, во-первых, они были полускрыты от Шарлотты высокой спинкой стоявшего напротив дивана и отделены широким столом, а во-вторых, очевидно были настолько поглощены друг другом, что вряд ли имело смысл напрашиваться на общение с ними… Они сидели, склонив головы друг к другу и словно специально отгородившись таким образом от всего окружающего мира.