После своего первого психического расстройства, в 1941 году, изнуренный работой и впавший в депрессию, он приходил в себя в филадельфийском санатории, а в 1942-м вернулся на Бродвей и успешно поставил шоу «С помощью Юпитера». В 1953 году, когда шли репетиции «Доброго сэра» и разворачивались баталии с агентами и юристами за права на постановку по роману Мичинера «Сайонара», у Логана снова случился срыв; через год он пришел в себя, и появился еще один хит — «Фанни».
Сегодня, спустя девять лет, в ходе ежедневных репетиций шоу «Тигр, тигр, жгучий страх», для которого Питер С. Фейблеман переработал свой роман «Здесь не бывает сумерек», Джошуа Логан обнаружил, что так эмоционально поглощен работой и так сопереживает персонажам — и в то же время запуган актерами, особенно Клаудией Макнейл, которая действует на него как Эмми Лейн, — что словно бы снова перенесся в Мэнсфилд — источник старых ран и мальчишеских комплексов; путешествие, которое приносило ему весьма болезненные ощущения. Режиссер крайне нуждался в успехе этой постановки, у него имелось множество обязательств, как личных, так и финансовых; у него и его жены, Недды, было двое детей, которые посещали частную школу; их дорогая квартира на Ист-Ривер требовала ремонта и ухода; ждали денег помощники режиссера и вся театральная команда, его водитель, повар, психиатр, которому Логан наносил визиты пять раз в неделю; я уж молчу о его коннектикутском особняке с большим участком земли и великолепными, ухоженными садами. Хотя Логан зарабатывал 500 000 долларов в год, этих денег ему едва хватало, и однажды вечером, после напряженной репетиции шоу «Тигр, тигр, жгучий страх», он вышел из театра и устало промолвил: «Я работаю на сады и психиатров».
С актерами он обращался мягко. Терпел, когда они мямлили текст. Демонстрировал преимущества своей «юго-западной» дикции — там произносят «Лу-из-иана», а не «Лу-и-зи-ана» — и всегда снимал напряжение (или хотя бы пытался), рассказывал анекдоты о своих прошлых бродвейских постановках, о Мэри Мартин в «Тихоокеанской истории», о «Мистере Робертсе», говорил с теплом в голосе и признавался, что не вполне понимает, как ставить «Тигра», и предлагал всем актерам в любое время вносить свои предложения. «Я не кукловод, — то и дело повторял Логан. — Я просто редактор, вроде зрителя, и ваш друг, как бы вдохновитель, которого не нужно бояться — или злиться на него».
На второй неделе репетиций дела не заладились. Часть первого действия пришлось переписать, актерам надо было выучить новые тексты и забыть старые, и они распереживались, узнав, что роль главного героя, праздношатающегося юноши, который должен был символизировать тигра, отдали Альвину Айли, известному негритянскому танцору и хореографу. Даже самые преданные друзья Логана, которые каждый день сидели в глубине зала и наблюдали за происходящим, забеспокоились.
— Черт возьми, Джош, этот Альвин двигается совсем не как тигр!
— Конечно, — парировал Логан. — Он как Нижинский.
— На эту роль нужен черный Брандо.
— Да, — соглашался Логан.
— Премьера через три недели.
— Боже! — воскликнул Фейблеман.
— О, не беспокойтесь, — сказал Оливер Смит, сопродюсер.
— Я и сам беспокоюсь, — признался Логан.
На следующий день, после того как Айли отыграл эпизод с покачивающей бедрами милашкой Дианой Сэндс, он вдруг пересек сцену и у самого занавеса вдруг закрыл лицо руками. На секунду воцарилась тишина. Потом по залу медленно пронеслось эхо не то смеха, не то рыданий, которое тут же перешло в неконтролируемые, почти истеричные всхлипывания. Все замерли, никто не двигался — ни на сцене, ни среди музыкантов.
Наконец Питер Фейблеман, который сидел в глубине зала, подошел по проходу к Логану, сидевшему в седьмом ряду.
— Джош, — прошептал Фейблеман, — надо бы что-то сделать.
— А что я могу? — Логан пробежался рукой по своим светлым волосам. — Ему просто надо было это выплеснуть.
— Может, дадите карт-бланш мне? — осведомился Джо Куртис, один из помощников Логана, сидевший в кресле через проход.
— Дело в том, что отвечать за все буду я, — заметил Логан. Потом покачал головой, в то время как Айли продолжал всхлипывать, а Клаудиа Макнейл его утешала, и сказал Куртису: — Испытываю от всего этого какое-то странное удовольствие. Альвин делает все именно так, как я хочу, — лежит пластом и плачет!
Логан, Фейблеман и Оливер Смит все еще думали, что Айли справится. Он хорошо смотрелся в этой роли, соглашались они; у него было более мускулистое тело, чем у Сонни Листора; да и вообще поздновато было уже искать нового тигра. Логан почувствовал, что, если сценарий будет почетче, актерам станет легче, поэтому они с Фейблеманом на три дня закрылись в комнатушке за кулисами и переработали сценарий — убрали кое-какую фейблемановскую литературщину в тех местах, где, как считал Логан, зритель будет ждать действия.
— Куда, черт возьми, подевался Логан? — проухала Клаудиа Макнейл на третий день репетиций под руководством помрежа Дэвида Грея. Клаудиа все еще злилась на Логана за то, что он в начале недели куда-то исчез и не счел нужным поставить ее в известность о своих планах, а теперь, когда Логан где-то работал над сценарием и бросил всех на произвол судьбы, негритянка просто кипела от злости. Она стояла вместе с другими актерами за кулисами, как в семейной сцене самого спектакля, и причитала:
— Логан должен быть здесь! Мы остались без режиссера.
— И наша репутация под угрозой, — добавила Диана Сэндс.
— И его тоже! — рыкнула Клаудиа; — Только он этого не понимает, но если думает, что всю вину свалит на меня, то глубоко ошибается. Я сейчас пойду к телефону и позвоню Салли Хаммонт в «Пост» или этому парню из «Трибюн»… как там его? Он еще женился на той актрисе, Моргенштерн, вот как, — и я все им расскажу, как он заманил нас сюда и как мы до ночи слушали его шуточки об этой Лу-и-зи-ане, а потом он три дня носу на репетиции не кажет!
Все закивали, и она продолжила:
— Все эти переписывания надо делать по ночам! Чем он, черт возьми, занимается ночью? Безобразие! Люди смотрят на меня и думают, что после «Изюма на солнце» я разучилась играть, что мне нечего им предложить; нет, так не честно… Меня все здесь достало. Хватит водить нас за нос, хватит все валить на мою расу, я уже тридцать лет в театре, а этот Логан не желает даже показаться. Нахал!
Через несколько минут двери открылись, и вслед за Питером Фейблеманом вошел Логан. В руке он держал переписанные страницы первого акта. Когда Логан спускался по небольшой лестнице на сцену, Клаудиа наблюдала за ним из прохода в зале. Потом она десять минут дожидалась, когда подвернется удобный случай.
В середине своего монолога Клаудиа краем уха услышала, как Логан что-то шепчет Фейблеману. Словно Эмми Лейн поймала его за руку, когда мальчик потянулся к коробке с печеньем. Вся вспыхнув, Клаудиа закричала Оливеру Смиту, сопродюсеру, который сидел в девятом ряду:
— Мистер Логан разговаривает! Я не могу продолжать!