Что еще он натворил?
– Курт, все совсем не так, как я хотел.
– Panasonic подставил тебя. Такое не прощают.
– Да ты представляешь себе, в каком дерьме мы оба окажемся, если хоть кто-нибудь догадается связать нас со всеми этими происшествиями?
Теперь он выглядел раздраженным.
– Приятель, я хорошо знаю, как заметать следы.
– Ты не должен заниматься такими вещами, – сказал я, – возможно, вредительство – это и приемлемый метод в спецназе, но отнюдь не в мире бизнеса.
Он смотрел мне прямо в глаза:
– А я ожидал хоть немного благодарности.
– Нет, Курт. Никогда больше так не делай. Понятно? Я больше не нуждаюсь в твоей помощи.
Он пожал плечами, но его глаза остались похожими на льдинки:
– Ты ничего не понимаешь, да? Я забочусь о своих друзьях. Всегда. Потому что считаю это правильным. Как говорят на флоте, «лучший из друзей, худший из врагов».
– Что ж, хорошо, – ответил я, – рад, что мы не враги.
У меня были билеты на утренний рейс на Майами из бостонского аэропорта Логан, поэтому на работу я не пошел. Решил выспаться. Относительно, конечно. Кейт уютно свернулась калачиком рядом со мной в постели, что было очень приятно, пока я не взглянул на часы. Почти восемь часов утра! Я вскочил с кровати и лихорадочно стал заканчивать сборы, начатые накануне.
– Доброе утро, Кейт, – сказал я, – ты не собираешься сегодня на работу?
Она что-то пробормотала в подушку.
– Что?
– Я сказала, что не очень хорошо себя чувствую.
– Что с тобой?
– Схватки.
Встревоженный, я перебрался на ее половину постели:
– Вот здесь, внизу?
– Да.
– Это нормально?
– Не знаю. Я беременна впервые.
– Позвони ДиМарко.
– Да ничего страшного.
– Позвони ему в любом случае.
Она отправила ему сообщение на пейджер, пока я в спешке заканчивал сборы, чистил зубы, принимал душ и брился. Когда я вернулся из ванной в спальню, она уже снова спала.
– Он перезвонил?
Она перевернулась в кровати:
– Он сказал не беспокоиться. Просил позвонить ему, если будет мазать или начнется кровотечение.
– Ты позвонишь мне на сотовый?
– Не беспокойся об этом, дорогой. Я позвоню, если что-то будет не так. Ты надолго уезжаешь?
– Выставка длится три дня. Подумай о том, сколько иностранных фильмов ты успеешь посмотреть, пока меня не будет.
Почти вся «Банда братьев» была на борту рейса Delta в Майами. Все, кроме Горди, сидели в экономическом классе. Горди летел бизнесом. Это был его вклад в экономию – отказ от перелетов первым классом.
У меня было место около прохода, в нескольких рядах от остальных ребят, и я радовался тому, что рядом со мной осталось несколько пустых мест. До того момента, пока мимо меня не проскользнула женщина с кричащим грудным ребенком. Она что-то начала говорить малышу по-испански, но тот не унимался. Затем она засунула палец ему в подгузник, развернула его и начала переодевать извивающееся создание прямо у себя на коленях. Аромат детских испражнений был просто удушающим.
Я подумал: «Боже милостивый, это то, что вскоре ожидает и меня? Смена подгузников в самолете?»
Сменив подгузник, мамаша свернула его, закрепила липкими застежками и запихнула сверток в карман впереди стоящего кресла прямо перед собой.
За моей спиной ребята из Entronics вели себя шумно, словно расшалившиеся студенты. Я обернулся, чтобы посмотреть, что там происходит. Они громко смеялись над картинкой в журнале, которую показывал какой-то парень. Его лица я не видел. Тревор махнул ему рукой, и они оба разразились хохотом. Парень легонько толкнул Тревора в плечо и повернулся – я увидел, что это Курт.
Заметив меня, он подошел ко мне по проходу.
– Это место занято? – спросил он.
– Привет, Курт, – осторожно сказал я. – Что ты здесь делаешь?
– Работаю. Обеспечиваю безопасность стенда. Не против, если я присяду?
– Садись, но, возможно, это чье-то место.
– Так и есть. Мое, – сказал он, протискиваясь мимо меня. Он повернулся к латиноамериканке с младенцем: – Buenos dias, seniora, – произнес он на отличном испанском. Она что-то ответила. Затем он повернулся ко мне. – Кубинка, – прошептал он и втянул ноздрями воздух, почувствовав аромат испачканного подгузника. – Это ты? – он попытался шуткой разрядить напряженность.
Я холодно улыбнулся, чтобы показать, что понял шутку, но не нахожу ее забавной.
– Ты по-прежнему отказываешься от моей помощи?
Я кивнул.
– Включая информацию, которая касается лично тебя? Я натолкнулся кое на что.
Я заколебался. Медленно вдохнул и еще медленнее выдохнул. Я не мог позволить ему продолжать в том же духе. Это было неправильно, и я это знал.
Но соблазн был непреодолим.
– Ладно, – сказал я, – выкладывай, что там у тебя.
Он расстегнул молнию на нейлоновой папке, вытащил коричневый скоросшиватель и передал мне.
– Что это? – спросил я.
Он тихо ответил:
– Помнишь ту идею, которая появилась у тебя на стадионе «Фенвей»?
– Электронные табло?
– Взгляни сюда.
Я замешкался в нерешительности, но потом открыл скоросшиватель. В нем были распечатки е-мейлов от Горди Дику Харди, исполнительному директору американского подразделения Entronics.
– Думаю, наш исполнительный директор был в Токио, на встрече директоров подразделений. Но он приедет на TechComm.
– Он никогда не пропускает выставку. – Я пробежал письма глазами. Горди был в восторге от собственной «гениальной идеи», которая пришла ему в голову. «Революционно» новая область применения существующих технологий, которая привела бы Entronics к лидерству на мировом рынке. Электронные табло! Он даже не потрудился перефразировать мои слова: «Издержки прошлых периодов уже учтены в бюджете». И: «Технология позволит Entronics занять достойную территорию на карте рынка цифровых табло». И, наконец: «PictureScreen сделает сегодняшние диодные дисплеи устаревшими, как ламповые телевизоры».
– Он меня достал, – сказал я.
– Я так и думал. Этому уроду не сойдет с рук то, что он тебя подставляет.
– О чем ты говоришь?
– Я ничего не говорю.
– О чем ты думаешь?