Он ведь поцеловал ее. Разве это не означает, что она ему немножко нравится?
Или нет? Лилли все еще не расширила ее знания о мужчинах, и Уиннифред очень хотелось самой понять, что же происходит между мужчинами и женщинами, кроме того, что ей удалось узнать, наблюдая за животными. Она была в полном замешательстве, когда доходило до дел сердечных, и особенно в том, что касалось ритуалов ухаживания леди и джентльменов. На прошлой неделе Лилли снабдила ее еще несколькими «ни в коем случае», но наверняка же есть что-то еще — сложные правила и знаки, о которых она может только догадываться.
Уиннифред гадала, не подала ли она какой-нибудь ненамеренный знак незаинтересованности, и волновалась, что могла не заметить такой знак от Гидеона.
От одной лишь мысли о том, что он ее отвергает, Уиннифред становилось плохо. Ей не привыкать к отказам, к их ужасной, сокрушающей боли. Воспоминаний об этой боли ей хватило, чтобы ненадолго задуматься, не перестать ли ей бегать за Гидеоном. Она, конечно, могла бы это сделать, если б не три причины. Во-первых, он поцеловал ее, что — и она готова была принять это на веру — все же указывало на некоторый интерес с его стороны. Во-вторых, она не привыкла отступать перед трудностями.
Ну и последнее и, быть может, самое главное: она хочет его. А если она что и знает очень, очень хорошо, так это как бороться за то, чего хочет.
Уиннифред находила эго умение полезным. Однажды утром Лилли вошла в гостиную и объявила, что они принимают приглашение на обед у Ховардов.
— Это же просто нелепо. — Уиннифред взяла приглашение из рук Лилли. — Ты терпеть не можешь Ховардов.
— Это неправда, — возразила Лилли. — Викарий мне нравится. Я не терплю только его жену.
— Потому что Кларисса — претенциозная дура и настоящая стер…
— Миссис Ховард, Фредди.
— Ну разумеется, теперь она миссис Ховард. Раньше ты никогда не давала себе труда называть ее так.
— Раньше она не была для нас полезна.
Хотя Уиннифред и оценила искренность этого утверждения, оно ничуть не поколебало ее мнение о миссис Ховард.
— Я сильно сомневаюсь, что она может хоть кому-нибудь когда-нибудь быть полезной.
— Думаю, что ее дети не согласятся. — Лилли схватила приглашение. — Мы пойдем на обед. Тебе нужна практика.
— Мне нужно практиковаться в том, как притворяться, что я получаю удовольствие от общества кого-то, кого я на дух не выношу, и кто не любит меня, и все потому, что этот кто-то может быть мне полезен?
— Да! Именно! — воскликнула Лилли, словно Уиннифред только что успешно усвоила особенно трудный урок. — О, а ты начинаешь кое-что соображать. Что ж, думаю, тебе следует надеть зеленое платье. Цвет не так тебе идет, как персиковый, но покрой…
— Постой. Я еще не согласилась пойти.
— Ты пойдешь.
Она не сомневалась, что так оно и будет, и вынуждена была признаться, что доводы Лилли в пользу посещения званого обеда вполне разумные, но не собиралась говорить это вслух… пока.
— Я пойду, но хочу кое-что взамен.
— И что же это, интересно? — настороженно спросила Лилли.
— Передышку. Хочу день, полный день без уроков, без изысканных обедов, чтоб только я, ты и Гидеон, если его удастся убедить присоединиться к нам просто поразвлечься. Мы можем поехать в город, или устроить пикник, или поиграть в какие-нибудь игры на лужайке, или… заняться еще чем-нибудь. Что угодно, только не разговоры о Лондоне, или подготовка к Лондону, или планы о Лондоне, или…
— Несколько дней назад я давала тебе полдня на поездку в тюрьму.
— Это была не передышка, а работа, и тебя там не было. Я хочу целый день для нас обеих…
— Целый день — это слишком много, — прервала ее Лилли. — Мы можем выделить утро.
— Целый день, — уперлась Уиннифред, сложив руки на груди, — или я не пойду.
Лилли сжала губы, громко выдохнула через нос и постучала ногой. Все знаки очень положительные.
— Если я на это соглашусь, — наконец сказала она, — ты безо всяких жалоб и сетований отправишься на обед к Ховардам и приложишь все усилия, чтобы быть приятной и хорошо воспитанной гостьей?
— Как будто я намеревалась попытать там счастья с одним из лакеев в гостиной.
— Мне нужно твое слово, Уиннифред.
— Да, хорошо, — простонала Фредди. — Обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы вести себя, как подобает леди.
Лилли переключилась с постукивания ногой на постукивание пальцем по квадратику приглашения — еще более обнадеживающий знак.
— Прекрасно, значит, договорились.
— Отлично. — Уиннифред опустила руки. — Когда обед?
— Сегодня.
— Сегодня? И мы только что получили приглашение?
— Нет, оно пришло два дня назад. Я просто не говорила тебе.
Поскольку Уиннифред это не особенно удивило, она просто пожала плечами и заметила:
— Все равно довольно поздно. — Это, без сомнения, результат попыток миссис Ховард решить, стоит ли потерпеть в своем доме двух нежелательных персон ради одного брата маркиза. — Она, вероятно, надеется, что Гидеон пойдет без нас.
— Ну, видишь? — Лилли помахала перед ней приглашением. — Великолепная возможность насолить миссис Ховард. Ты должна быть в восторге.
Уиннифред решила, что самым подходящим ответом будет уклончивое «гм», и быстренько вышла из комнаты.
По правде сказать, она не была так уж сильно против званого обеда у миссис Ховард, как пыталась убедить Лилли. Это хороший способ испытать свои новые манеры. Если на обеде она совершит какую-нибудь оплошность, это не будет иметь никаких значительных последствий, поскольку если бы миссис Ховард имела такого рода влияние в свете, Уиннифред не было бы никакого смысла готовиться к поездке в Лондон. Ее имя уже было бы запятнано.
Но, изобразив сопротивление, она смогла вытребовать день передышки и определенно не преувеличивала, что совершенно не горит желанием провести вечер с Ховардами.
Она до сих пор с отчетливой ясностью помнила тот день, когда миссис Ховард нанесла свой первый и единственный визит в Мердок-Хаус. Она прибыла, полная прощупывающих вопросов, напыщенных мнений и невыносимой надменности. Даже будучи тринадцатилетней девочкой, Уиннифред видела, какой несчастной и неловкой миссис Ховард заставляет чувствовать себя Лилли. Третье замечание о том, что в доме прискорбно мало удобных мест, где можно сидеть, стало для Уиннифред последней каплей. Как только речь зашла о воскресной службе, она ухватилась за возможность так ошеломить миссис Ховард, чтобы та поскорее ушла. Позже Уиннифред пожалела об этом, но не так сильно, как жалела, что вообще встретила миссис Ховард.
Несколько часов спустя, когда карета подкатила к фасаду большого тюдоровского дома Ховардов, Уиннифред спрашивала себя, насколько сильно она будет жалеть, что согласилась посетить этот званый обед.