— Переведешь после того, как объяснишь.
Уиннифред попыталась снять свою промокшую насквозь шляпку, но ленты завязались в безнадежный узел.
— Между мной и лордом Гидеоном возникло незначительное разногласие. Я подумала, что лучше разрешить вопрос один на один.
— Один на один? Я прекрасно видела тебя из окна, Уиннифред Блайт. И видела тот поцелуй. И все видели.
— Оставь, Лилли.
— Не оставлю. Ты — моя подо…
— Оставь пока, — попросила Уиннифред. — Оставь пока. Пожалуйста.
Лилли поджала губы, постучала пальчиком по коленке — что являлось не таким ободряющим знаком, как постукивание ногой, — затем сказала:
— Нет. Ни за что.
Уиннифред застонала. Ей следовало знать, что мольбами от Лилли не отделаешься.
— Я люблю тебя, Лилли. Правда. Но не буду делиться с тобой секретом, который принадлежит только мне.
Особенно когда она не имеет ни малейшего представления, что это за секрет.
— Я и не прошу — возразила Лилли. — Я требую, чтоб ты объяснила тот поцелуй.
— Я просто… — Уиннифред оставила попытки развязать узел и стащила ленты с подбородка. — Просто чмокнула его.
— Я не слепая. Я видела, как ты смотрела… — Лилли вздохнула и умолкла. А когда вновь заговорила, тон ее был сочувствующим: — Ты влюблена в него, Фредди?
Уиннифред задумчиво нахмурилась. До сих пор она как-то не задумывалась об этом и сейчас обнаружила, что с какой стороны ни посмотри на вопрос, она не сможет дать удовлетворительного ответа. Хуже того, она даже не сможет сказать, что чувствует по этому поводу. У нее нет никаких философских возражений против того, чтобы влюбиться, но имеются некоторые сомнения, не последнее из которых заключается в том, что ее любовь может оказаться безответной.
Она чуть продвинулась вперед, поморщившись, когда мокрые юбки скомкались между ног.
— Не знаю. А каково это — влюбиться?
— Это чудесно, — отозвалась Лилли. — Правда, не всегда.
— Не очень-то понятно.
— Любовные переживания у каждого свои. — Лилли склонила голову набок. — А что чувствуешь ты?
— Я же только что сказала. Мне кажется, я влюбилась. — Глаза Уиннифред расширились. — Физически, ты имеешь в виду? О, я нахожу его очень привлекательным. Порой, когда он смотрит на меня определенным образом…
— Нет, я не это имела в… — Лилли откашлялась и осторожно разгладила руками юбки. — Да, существуют определенные… телесные… э… сигналы, которые, безусловно… указывают… О Боже.
Уиннифред покачала головой:
— Я не понимаю, что…
Лилли на миг прикрыла глаза и вскинула руку.
— Позволь, я попробую еще раз. Ты счастлива, когда он рядом?
— Да, очень.
— А когда его нет рядом, ты скучаешь по нему?
— Да.
— Иначе, чем скучаешь, скажем, по Клер или даже по мне?
— Да.
Лилли кивнула:
— Существует вероятность, что ты влюблена в него.
— Всего лишь вероятность?
— Только ты можешь сказать наверняка.
Уиннифред привалилась спиной к подушкам. Если б она могла сказать наверняка, то ей не пришлось бы спрашивать.
— А как… когда ты узнала, что лорд Энгели отвечает на твои чувства?
— Когда он сам сказал мне об этом.
— О…
Лилли тихо рассмеялась.
— Все в свое время, Фредди.
— Значит, ты одобряешь?
— Ну, естественно. — Лилли наклонилась вперед и схватила ее за руку. — При условии, что он сделает тебя счастливой.
Без этой второй части она могла бы обойтись.
— А ты думаешь, он может сделать меня несчастной?
— Не намеренно, нет. Он, похоже, питает к тебе нежные чувства, но… — Лилли еще разок сжала ее руку и отпустила. — Он же брат маркиза.
Вот они, все ее страхи, выраженные одним-единственным предложением.
Уиннифред на какое-то время занялась выжиманием воды из манжет платья, пока не набралась смелости высказать с вой страхи вслух.
— Он читает поэзию, — тихо проговорила она. — Настоящую поэзию, а не глупые лимерики. И поездил по миру. Он говорит об Аристотеле и знает французский. И, бьюсь об заклад, никогда не забывает пользоваться за обедом вилкой. — Она покусала губу. — Ты полагаешь… полагаешь, я для него всего лишь развлечение? Думаешь, он видит во мне забавную деревенскую простушку, и ничего больше?
— Нет, — ответила Лилли так решительно, что сразу стало понятно — она действительно так думает. — Это исключено. Я не сомневаюсь, что Гидеон видит умную девушку, которая только изучает вилки и поэзию и в один прекрасный день будет знакома с ними так же, как любая другая леди.
Уиннифред попыталась изобразить улыбку, но безуспешно. Если следовать этой логике, Гидеон высоко ценит леди, которой она может стать, а не ту, которой она является теперь.
Лилли заговорила раньше ее:
— И я совсем не это имела в виду, когда говорила о положении Гидеона. Уверена, что ты ему небезразлична, но на брата маркиза могут возлагаться определенные надежды, когда дело касается выбора жены. Не хотелось бы, чтобы ты разочаровалась.
— Ах это. — Уиннифред фыркнула и решила, что хватит с нее вникания во все причины, по которым она может быть недостаточно хороша для Гидеона. — Его не особенно заботят подобного рода ожидания. Да это и не важно. Я совсем не уверена, что хочу быть чьей-либо женой.
Без солнечного света трудно было разобрать, но Уиннифред могла бы поклясться, что подруга чуть-чуть побледнела.
— Уиннифред Блайт, слушай меня внимательно. Если ты намерена продолжать искать внимания лорда Гидеона, ты будешь делать это, имея в виду единственную цель — брак. Рассмотрение каких-либо иных романтических отношений неприемлемо. Ты поняла?
— Но…
— Нет. — Лилли отрезала это с такой окончательностью, что было понятно: дальше спорить бессмысленно. — Никакие другие отношения невозможны. Ты поняла?
Уиннифред прикусила язык.
— Да.
— Обещай мне, что ты не допустишь даже мысли…
— Обещаю, что не вступлю с Гидеоном в официальные отношения, которые не получат твоего одобрения.
Она желает становиться чьей-то любовницей не больше, чем чьей-то женой.
— Хорошо. — Лилли сузила глаза. — Теперь скажи то же самое, только без слова «официальные».
— Ой, смотри, дождь кончился. Как быстро!
Уиннифред потянулась к ручке, намереваясь скоренько сбежать.