– А где Сабина?
– А Сабина может идти на все четыре стороны. Все! Хватит! Это конец.
Катарина схватила Полю за руку, нагнулась вперед и, вытащив из замка зажигания ключ, прокричала:
– Мы никуда не поедем! Пока ты не скажешь правду, машина не двинется с места.
– Катка, какую правду, о чем ты?
– Не прикидывайся невинной овечкой. Выбирай, или происходит разговор по душам, или я иду в милицию.
Полина отвернулась:
– Я тебя не понимаю.
– Все ты понимаешь, ты же одна из них?
– Из кого?
– Геннадий убил Плешниковых, ты в курсе?
Самохвалова молчала.
– Что на самом деле творится в загородном коттедже? Куда ведет ход? Полька, не молчи!
Подняв полные слез глаза, Полина прошептала:
– Катка, прошу, умоляю, заклинаю, не спрашивай меня ни о чем. Ни о Борисе Плешникове, ни о Геннадии, ни о коттедже. Не надо. Я все равно не смогу сказать тебе правду.
– Гена убил Бориса и Асю, – повторила Копейкина.
– Да! Да! – Полина уткнулась лицом в руль. – Убил! Ему приказали это сделать. Приказали!
– Кто?!
– Зачем ты играешь в опасные игры, Катка? Не суйся в это болото, уноси ноги, пока не поздно.
– Как тебя угораздило оказаться в этом болоте?
– Деньги, мне хотелось иметь много денег, а теперь...
– А теперь?
– Надоело. Я не хочу больше жить с грехом на душе, я ухожу.
– Куда?
– В неизвестность. Катка, я начинаю новую жизнь. Поверь, со старым покончено, я искренне раскаиваюсь в содеянном.
– Скажи ты толком...
– Нет! Я уже объяснила, от меня ты ничего не услышишь. По крайней мере, сейчас. Дай ключи, я отвезу тебя домой.
– Поль, я могу помочь.
– Не смеши, что ты можешь, ты же понятия не имеешь, какие люди стоят за всем этим?
– Так поделись со мной информацией.
Самохвалова вцепилась в руль.
– Послезавтра у меня состоится новое рождение, возможно, я введу тебя в курс дела. А возможно, и нет. Посмотрим, как карты лягут.
– Полин...
– Кат, давай договоримся, ты меня ни о чем не спрашиваешь. Сегодня четверг, я заеду за тобой в субботу утром. Часиков в десять. Устроит?
– И?
– Узнаешь. Главное, пообещай, что до субботы ты просидишь дома и не наделаешь глупостей.
Ката медлила с ответом.
– Пообещай мне! – повысила голос Самохвалова.
– Обещаю, но учти, ждать я буду ровно до субботы. До десяти утра.
* * *
Родные пенаты встретили Кату непривычной тишиной – Розалия, Наталья и Игорек куда-то завихрились, персы спали на кровати, Арчибальд молча – вот так странность – сидел на спинке кресла, а приезду хозяйки обрадовалась, пожалуй, лишь Дискетка. Пытаясь подпрыгнуть как можно выше, болонка громко тявкала, высказывая тем самым неописуемый восторг и радость долгожданной встречи. Разложив вещи по полкам, Ката прошла в ванную, приняла контрастный душ и принялась опустошать сковородку с жареной рыбой. Расправившись с третьим куском горбуши, она потянулась за четвертым, но трель звонка в прихожей помешала продолжению банкета.
Не соизволив посмотреть в глазок, она щелкнула замком и присвистнула. На лестничной площадке стоял Стас – приемный сын троюродной тетки, который время от времени обрушивался на голову Катке подобно снежному кому. Сколько Ката себя помнит, Стасик всегда приезжал без предварительного звонка, он не считал нужным предупреждать родню о своих визитах, полагая, что ему все и всегда будут безмерно рады.
В свои тридцать пять лет Стас выглядел максимум на двадцать три: щупленький, с тоненькими плечиками, ножками и цыплячьей шейкой, он скорее смахивал на подростка – учащегося в старших классах, чем на взрослого мужчину. Ко всему прочему Стасик был катастрофически рассеян и неуклюж. Но и это не самое главное. Несколько лет назад, когда Катарина еще не знала Андрея Копейкина, ее троюродная тетка – мать Стасика – ни с того ни с сего возжелала, чтобы Стас начал ухаживать за Катариной. По ее мнению, лучшей партии, чем Стас, Катке ни в жизнь не найти.
Сам Стасик против отношений не возражал и даже признался Катке, что из нее получится идеальная жена. А она изо всех сил пыталась объяснить, что между ними не может быть ничего, кроме крепкой дружбы и уважения друг к другу. Но Стасик не унывал. Каждый раз, когда он останавливался в квартире дальней родственницы, Катарина была вынуждена терпеть нелепые ухаживания горе-жениха.
Однажды Станислав пригласил Кату в парк аттракционов. Очутившись в комнате смеха с кривыми зеркалами, кавалер складывался пополам от душившего его хохота и, тыча пальцем в искаженные изображения Катарины, голосил на всю округу, что никогда прежде ему не доводилось видеть гиппопотама в сарафане. Сомнительный комплимент, даже если он делается даме в комнате смеха, как-то не вяжется с романтикой.
А однажды Стас повел Кату на прогулку по вечерней Москве. После дождя на дорогах вольготно растекались огромные лужи, у одной из которых Стас на полном серьезе попросил Кату перенести его на руках пару метров, чтобы его новые туфли не потеряли свой первозданный блеск. Подобного она ну никак не ожидала. Конечно, при желании Катка могла бы донести Стасика хоть до Питера, благо ноша была не так тяжела, но в тот момент кавалер окончательно утерял в ее глазах статус мужчины.
А сейчас, глядя на довольного Стасика, Ката посторонилась:
– Вот так сюрприз, ты остаешься верен себе. Позвонить никак нельзя было?
– Привет, Катка. А чего звонить, вы все равно дома постоянно тусуетесь. Нет, я уж лучше по старинке, нагряну в гости внезапно.
– Ну, проходи, ты как раз к обеду.
– Кат, а я не один, – заявил Стас и смутился.
Катарина посмотрела поверх головы парня и, не заметив на площадке посторонних, решила съязвить:
– Не один, а с кем? С чемоданом, что ли?
– Смешно, но ты не угадала. Иришка, выходи.
Из-за угла вышло бестелесное создание, которое запросто могло спрятаться за шваброй.
Худющая девушка с длинными светлыми волосами держала в руках клетчатую сумку и непрестанно шмыгала носом.
– Ириш, это и есть Катка, – проговорил Стас. – Ты ее не бойся, она тебя не тронет. Катка тебя любит.
Иришка шмыгнула носом и пробасила низким голосом:
– Очень приятно. Стасик про вас много рассказывал.
Ката нахмурилась. Интересно, что имел в виду Стасик, когда предупредил свою обоже, что Катка ее не тронет? Да и с какой стати Катарина должна трогать Иришку, она что, бойцовая собака, чтобы на людей кидаться?