Сказать, что Вячеслав обалдел, значит не сказать ничего. У него был вид человека, который только что услышал толковое изложение теории относительности от обитателя интерната для умственно отсталых. Такое ошарашенное состояние не продлится слишком долго, надо было срочно линять, пока он не пришел в себя. Слава богу, в этот момент откуда-то из глубин квартиры нарисовался Георгий. Он вежливо подал мне пальто, тепло пожал руку все еще пребывающему в ступоре Вячеславу, и мы ушли. Я чувствовала себя не в своей тарелке до тех пор, пока мы не вышли на улицу. Мне все казалось, что Вячеслав выполнит свою угрозу и нас обязательно задержит дежурящий внизу охранник. Только сев в машину и заведя мотор, я почувствовала себя в относительной безопасности. Георгий сидел рядом и деликатно молчал, не желая беспокоить меня вопросами. Однако я понимала, что объясняться придется, хотя бы из чувства благодарности к человеку, который не растерялся и в трудную минуту поддержал мою игру.
Я поинтересовалась, хочет ли он есть. Оказалось, что хочет, потому что в гостеприимном доме Вячеслава без ограничений подавалась только выпивка. Мы выехали на бульварное кольцо и почти сразу же притормозили около кафе «Тарелка».
Там были свободные столики. Вежливый официант поинтересовался, желаем ли мы сесть у окна или предпочитаем уединение. Не сговариваясь, мы предпочли уединение. Дабы по возможности оттянуть неприятный момент разговора начистоту, я долго изучала меню, остановившись в конце концов на грибном супе и чае. Мой спутник заказал себе греческий салат, что-то рыбное, политое зеленоватым соусом, и чай.
Официант принял заказ и удалился, Георгий внимательно посмотрел на меня:
— Ну, рассказывай…
Я решила начать издалека и поинтересовалась, знаком ли он с Иваном. Оказалось, что нет. Пришлось вкратце рассказать о Женькином приезде в Москву, нашем знакомстве и молодом человеке Иване, у которого Женя снимала квартиру. Постепенно я дошла до того трагического дня, когда мы узнали о Жениной смерти. Тут официант принес мой суп, я жалобно посмотрела на Георгия. Он как-то очень хорошо, по-доброму улыбнулся и сказал:
— Ты поешь, а то у тебя вид такой несчастный.
Совершенно неожиданно я успокоилась и умяла полную миску супа. Мой спутник также не страдал отсутствием аппетита. Закончив с салатом и горячим, он предложил «замахнуться на десерт». Мы опять попросили меню и, не сговариваясь, выбрали яблочный штрудель с шариком мороженого.
А потом мы стали разговаривать. Собеседником Георгий оказался очень приятным. Во-первых, он умел внимательно слушать. Мой несколько сумбурный рассказ он не воспринял как бред сумасшедшей, а, напротив, отнесся к нему вполне серьезно. Во-вторых, было очень приятно для разнообразия пообщаться с мужчиной, не имеющим никакого отношения к убийствам. Третье вытекало из второго: мне не нужно было наблюдать за ним и запоминать, как он отреагировал на ту или иную фразу.
— Ну вот, — подытожила я. — Собственно, на этом мы с Ваней хотели завершить наше расследование, не получилось из нас сыщиков. А тут Эльжи с этим мероприятием. Я увидела Вячеслава и не удержалась, решила отработать последнюю версию. И отработала на свою голову. То, что я там обнаружила, вполне может служить достаточным мотивом.
Георгий возразил, что фотография, конечно же, указывает на некоторую связь между Женькой и Вячеславом, но вполне возможно, что присутствие фотографии в доме Вячеслава может иметь совсем другое объяснение. К примеру, Женька постеснялась мне сказать, что на самом деле она съездила с ним в Париж на майские. И эта фотография — всего лишь сделанная в современной фотолаборатории перепечатка с Женькиного снимка.
Я покрутила головой.
— Ты не видел снимок вблизи, а я видела. Это никакая не перепечатка, а старая фотография. И потом она надписана.
— Сейчас тебе как угодно могут сделать, — махнул рукой Георгий. — Хочешь — под старину, хочешь — вытянут плохонький снимок на приличный уровень. Это я тебе как профессионал говорю. А надпись… Что ж, ее могла надписать и Женя.
— Женькин почерк я знаю. Писала не она, да и почерк там детский. Знаешь, что там написано? «Папа, я в первом ряду слева». А в первом ряду слева на фотографии Женина сестра Света, погибшая много лет назад при странных обстоятельствах. Получается, что наш чудесный Вячеслав — Женин отец. И если у них были интимные отношения, а потом она увидела эту фотографию, поняла, что произошло, и пригрозила заявить в милицию… По-твоему, это не тянет на мотив?
— Не тянет, — возразил Георгий. — Ей в милицию не с чем было идти. Фотография — не доказательство. Выкинул ее, и вся недолга.
— А если анализ сделать на установление отцовства?
— Ты в курсе, сколько такой анализ стоит? И даже если бы Женька накопила на него, ты уверена, что Вячеслав добровольно сам бы согласился дать свою ДНК для анализа? А Женька не такая сообразительная, как Моника Левински, вряд ли хранила дома платье со следами спермы.
Я так расстроилась, что Георгий немедленно пообещал в ближайшее время встретиться с Вячеславом (все равно нужно ему фотографии с вечеринки отдать) и попытаться завести разговор на интересующую нас тему. Он так и сказал — «нас», и, не знаю почему, мне это было очень приятно. На часах была половина первого, когда я подъехала к своему дому. У двери в квартиру меня ждал неприятный сюрприз: «кентервильское привидение» яростно давило на кнопку звонка, периодически выкрикивая фразы, общий смысл которых сводился к «Леопольд, выходи, выходи, подлый трус». Пришлось в очередной раз втолковывать, что тетя Шура уже год как уехала отсюда и физически не может заливать их кипятком через плинтус. «Привидение» вроде как успокоилось и согласилось вернуться к себе, не предпринимая больше попыток про-никнуть в мою квартиру.
Дочь спала — чтобы разбудить ее, нужно нечто большее, чем звонок в дверь, например взрыв небольшой атомной бомбы у нас под окнами.
Уже засыпая, я долго думала о том, что была несправедлива к Георгию, что он оказался очень даже милым, а самое главное, он взял мой номер телефона и обязательно позвонит.
В течение всего следующего дня я ждала звонка от Георгия, но он так и не объявился. Я успокаивала себя тем, что он еще не встретился с Вячеславом, новостей нет, вот и не звонит. Хотя мог бы позвонить просто так…
Георгий не звонил, зато позвонил Иван и уныло поинтересовался, не знаю ли я, куда вчера забурилась Эльжи. Домой она до сих пор не вернулась, поэтому Иван высказывал опасения, что и с этой жиличкой что-то случилось. Я призналась, что вчера видела Эльку живой и здоровой и единственная, на мой взгляд, неприятность, которая могла с ней случиться, это тяжкое похмелье поутру. Иван заметно взбодрился (видимо, всю ночь перед его глазами маячил страшный призрак Александра Петровича «из органов») и гораздо более спокойным тоном поинтересовался, как у меня дела. Я вкратце рассказала ему о событиях вчерашнего вечера.
Иван похвалил меня за находчивость в эпизоде с фотографией; поругал за несдержанность — я фактически обвинила Вячеслава в причастности к двум убийствам и, если я вдруг угадала, последствия могут быть крайне неприятными; слегка обиделся, когда понял, что в нашей компании детективов-любителей появился третий. В конце разговора он предложил обсудить ситуацию сегодня вечером у меня дома. Я согласилась. Когда ждешь чего-то — например, звонка от понравившегося мужчины, — лучше, если рядом сидит друг и развлекает тебя разговорами.