Комната, где я очнулась, была небольшой и почти пустой; кроме кровати, на которой я лежала, из мебели имелись еще тумбочка и зеркало. Все. Ни телевизора, ни радио — НИЧЕГО. Несколько запоздало мелькнула мысль о насилии. Не похоже, чтобы кто-то покушался на мою честь, — я лежала в купленных накануне джинсах, только тапочки сняли, чтобы не пачкать простыни. Да и потом, насильники вряд ли стали бы меня куда-то нести (а сюда я не своими ногами пришла). Окно, нужно обязательно дойти до окна и хотя бы ориентировочно выяснить, где я нахожусь. Хотя можно утверждать сразу, что это НЕ полицейский участок.
Дойти до окна… Почти невыполнимая задача — «мишн импосибл». Сначала нужно сесть. Процесс перемещения тела в вертикальное положение занял у меня не меньше десяти минут. Для начала я осторожно спустила ноги, обнаружив на полу хорошее, сразу видно, что дорогое, ковровое покрытие. Небольшой ворс приятно щекотал ступни (носки с меня тоже сняли). Затем я встала и медленно двинулась к окну. Стекло непрозрачное, но это меня не удивило, здесь так принято. А вот это уже действительно неприятный сюрприз — окно НЕ ОТКРЫВАЛОСЬ. И не потому, что краска забилась в пазы: оно изначально было сделано так, чтобы человек НЕ МОГ выглянуть наружу и определить, где он находится. Стало быть, это тюрьма, пусть даже и очень комфортабельная.
Открытие это меня не порадовало, так как было совершенно очевидно, что похитившие меня ребята если и выпустят, то предварительно начинив свинцовыми горошинами, в просторечии именуемыми пулями. Где-то в районе желудка взбунтовался алмаз, дурнота поднялась выше, дошла до головы, и я плавно сползла на пол.
Второе мое возвращение в мир живых было гораздо менее болезненным. Я открыла глаза и обнаружила, что рядом с моей кроватью сидит пожилой китаец и считает мой пульс.
«Доктор, наверное», — я опять попыталась вспомнить события вчерашнего (а может быть, даже позавчерашнего) вечера. Я собралась задать ему классический вопрос: «Сколько времени я здесь нахожусь?» и даже повернула голову…
Доктор был не один, кроме него в комнате находилась еще парочка ребят, далеко не доброжелательного вида. Один был толстый, звероподобный — такому самое место в зоопарке, причем за двойными решетками. Второй был гораздо симпатичнее, да и смотрел более приветливо. «Ассистенты», — решила я и попыталась сесть. Попытка удалась, и я смогла полностью разглядеть ассистентов. На ногах у того, который казался посимпатичнее, были очень хорошо знакомые мне кроссовки «Рибок».
«Издец», — подумала я и, судя по всему, не ошиблась. Доктор что-то спросил у чуваков по-китайски, они односложно ответили, после чего все трое дружно вышли из комнаты, оставив меня наедине со своими мыслями. И мысли мои были невеселыми. Во-первых, совершенно очевидно, что меня усыпили чем-то вроде хлороформа и привезли сюда. Неизвестно, вводили ли они мне какие-нибудь лекарства, а если вводили, то какие. Вряд ли они догадались сделать рентген (в противном случае, я бы уже разговаривала с апостолом Петром и прочими обитателями неба). Однако в ближайшем будущем совершенно не исключался вариант введения «сыворотки правды», дабы выяснить у меня, куда делся бриллиант. А в том, что ребят интересует именно бриллиант, сомнений не было.
Что-то мне подсказывало, что парни очень скоро вернутся и начнут задавать мне вопросы. А если я не буду на эти вопросы отвечать, то они, пожалуй, сильно рассердятся, и тут возможно даже рукоприкладство. Причем руки будут их, а вот предмет, к которому эти руки будут прикладываться… Я невольно ощупала лицо и проверила наличие зубов. Пока все на месте, вопрос в том, надолго ли.
Я уже упоминала о некоторых особенностях моего характера: я быстро и всерьез расстраиваюсь из-за мелочей, на которые нормальные люди просто не обращают внимания, а в ситуациях действительно сложных я действую так, как будто все это происходит не со мной, а я сижу в кинотеатре и с удовольствием наблюдаю, как героиня выбирается из очередной засады, в которую попала по своей собственной глупости.
Итак, я поудобнее устроилась на подушках, подумала о том, что неплохо было бы перекусить, и отрепетировала царственный (как мне казалось) взгляд в сторону двери. Взгляда мне показалось недостаточно, поэтому я сделала плавный приглашающий жест правой рукой и, придав голосу как можно более «бархатный» оттенок, произнесла: «Входите!»
Именно в этот момент дверь открылась и в комнату вошли уже знакомый мне парень в «Рибоке», толстомордый обитатель зоопарка и еще один китаец, если не ровесник Будды, то, по крайней мере, его современник.
Сразу стало ясно, что этот диду тут самый что ни на есть главный. На первый взгляд он походил на моего опиумного старца, как брат-близнец. Если бы мы были не в Гонконге, а где-нибудь в Бомбее, то расклад был бы ясен: братья-близнецы, разлученные в детстве, Рам и Шиам. Один (оставшийся при родителях) унаследовал семейную лавку с плавниками и дедушкин кальян, а второй попал в руки местных гангстеров и, усыновленный одним из них, постепенно выбился в крупные криминальные авторитеты. Почему-то опять вспомнился Жан-Клод Ван Дамм в двух ипостасях. Но старец на Жан-Клода не походил, а больше смахивал на сушеную змею.
Я посмотрела на него, и моя надежда на благоприятный для меня исход событий погасла, как спичка на осеннем ветру.
Да, на первый взгляд он очень был похож на старца из опиумной лавки, но это только на первый… Честно говоря, сходство ограничивалось одинаковым расположением морщин и их количеством. Ну, и разрез глаз, разумеется. Хотя они все здесь с таким разрезом. А вот выражение этих глаз мне совершенно не понравилось. Если этого типа иметь своим врагом (а, судя по всему, это уже произошло, причем, замечу, без малейших усилий с моей стороны), то, боюсь, даже с помощью мастера Лу Баня и сушеного артефакта мне не избежать больших неприятностей. Почему-то очень заныли зубы, как будто по ним уже кто-то врезал от души; смертельно захотелось в туалет — не иначе бриллиант начал движение по моему пищеводу.
Старый хрыч что-то проквакал, парень в кроссовках «Рибок» бросился в соседнюю комнату и принес стул. Хрыч торжественно сел и опять что-то произнес. «Рибок» перевел эту абракадабру на английский: «Достопочтенный У Цин желает знать, как вы себя чувствуете».
Вот уж не знала, что достопочтенный У Цин так обеспокоен моим здоровьем, особенно если учесть тот факт, что усыпили меня как раз по его приказу. Минуту я раздумывала — не прикинуться ли мне человеком, не понимающим английского, потом решила, что это глупо — я только разозлю их и тогда не исключен вариант физических воздействий в области лица, в протоколах именуемых побоями.
Битой быть не хотелось, поэтому я громко и отчетливо произнесла:
— Вот дас мистер У вонтс ту ноу?
Мистер У «вонтс» очень много: помимо традиционного вопроса о здоровье, мистер У очень «вонтс» знать, куда подевался бриллиант, принадлежащий семье У уже несколько столетий. Я сделала удивленное лицо и поинтересовалась — о каком бриллианте говорит достопочтенный мистер У?
Надо отдать должное достопочтенному У — он не вышел из себя, не закричал дурным голосом, а напомнил мне, что не далее как вчера, во время перестрелки, незнакомая девушка что-то мне передала. Девушка эта — преступница, она украла бриллиант из дома мистера У. Преступницу поймали, но бриллианта у нее не оказалось. Почему-то мистер У считает меня честным человеком и убедительно просит вернуть фамильную драгоценность.