— Сейчас мы пойдем в отель, — прошептала моя спутница.
Честно говоря, я решила, что она сошла с ума: нам бы поскорее слинять отсюда и затеряться в городе, а она предлагает переночевать здесь, в двух шагах от моей тюрьмы. Осторожно подбирая слова, чтобы не обидеть Сю Ин, я выразила свои сомнения по поводу ее плана.
— Они уже ищут нас, — возразила китаянка. — Сюда они вряд ли придут, надо быть сумасшедшими, чтобы сюда сунуться. Скорее всего, они ждут нас внизу: оцепили гору и выставили дежурных на станции. А мы спокойно переночуем здесь и утром уедем с экскурсионным автобусом.
Похоже, что она давно все продумала. Поскольку у меня не было достойного альтернативного плана действий, я согласилась.
— Один мой друг, настоящий друг, — продолжала тем временем Сю, — забронировал номер на мое имя. Здесь не требуют документов, особенно если номер оплачен — а он оплачен. Они решат, что я подцепила девочку для развлечений.
До меня не сразу дошел смысл произнесенных Сю Ин слов, а когда дошел… Ну да где наша не пропадала, врагу не сдается наш гордый «Варяг». Сю нежно обняла меня за талию, я ее — за плечи, и мы одновременно шагнули на дорогу. Идти было недалеко, метров сто. Лобби отеля выглядело шикарнее, чем в нашем «Интернэшнл». Сю Ин бережно усадила меня в роскошное кожаное кресло, подошла к стойке ресепшн и что-то спросила у сидевшей там служащей отеля. Девушка за стойкой что-то проверила по компьютеру. Видимо, результаты запроса были положительные, потому что она нажала на кнопку и вызвала горничную. Сю махнула мне рукой, и мы втроем отправились к лифтам. Наш номер располагался на пятом этаже, окна выходили не на залив (те номера, должно быть, стоили очень и очень дорого), а, по иронии судьбы, как раз на склон пика Виктория. Горничная раздвинула дверцы стенного шкафа, показала висящие там махровые халаты. Сю сунула ей купюру (как мне показалось, в двадцать гонконгов), и местная барышня быстро удалилась.
Уф-ф, наконец-то мы были в относительной безопасности. Страшно хотелось купаться, пить и есть, все в указанной последовательности. Я взяла халат и молча ушла в ванную. Какое же это блаженство — просто стоять под струей воды и ни о чем не думать. О побеге, например.
Когда я через сорок минут освободила ванную, выяснилось, что Сю тоже время зря не теряла: нам принесли ужин. Два фруктовых салата, два горячих французских тоста, соусник с ванильным соусом и большой чайник с зеленым чаем.
От всех переживаний есть хотелось ужасно, но я мужественно решила дождаться, пока Сю примет душ. А потом мы ели тосты, обильно поливая их вкусным соусом, запивали все чаем и смеялись. Сю говорила мне, как она испугалась, когда поняла, что я совершенно не в состоянии подтянуться на руках. Она даже встала и показала, как я висела, отчаянно болтая ногами. Я, в свою очередь, призналась, что сначала не поверила ей, приняла ее за подсадную утку, которая должна выяснить, действительно ли я потеряла память и куда я спрятала бриллиант… Слово было произнесено, мы обе замолчали, внимательно глядя друг на друга. Первой нарушила молчание Сю:
— Ты спрятала камень в городе? Они не смогут найти его?
Честно говоря, мне совсем не хотелось говорить ей, КУДА я спрятала камень, вместо этого я спросила:
— Этот камень… у него должна быть история. У всех крупных бриллиантов есть история. Расскажи мне о нем.
Оказывается, вся эта бодяга с камнем началась очень давно: население трех священных островов — Фанчжан, Пэнлай и Инчжоу — намекнуло людям, проживавшим в то время на острове Лантау (Сю назвала этот остров по-китайски, но воспроизвести это я не в силах), что неплохо бы посадить на самой высокой горе острова статую Будды. Китайцы, нация трудолюбивая, быстренько сваяли Будду, причем монумент получился размеров внушительных. Прятать такую статую в горах, чтобы на нее любовались случайно забредшие в поисках отбившейся от стада овцы пастухи? Нет, при таком замечательном Будде полагается быть монастырю. Монастырь тоже построили и нарекли Го Линь. На церемонию торжественного открытия данного заведения должны были явиться не только Восемь Бессмертных — Чжунли Цюань, Лю Дунбинь, Цао Гоцзю, Чжан Гуолао, Хан Сянцзы, Хэ Сяньгу, Лань Цайхэ, Ли Тегуай, — но и прочий древнекитайский народ, обретший за свои деяния бессмертие. Я была крайне удивлена, узнав, что мастер Лу Бань, хотя и проживал на островах, обладал бессмертием и считался родоначальником всех плотников, в число Восьми не входил.
Замечу, что китайские божества вполне воплощали в себе основы даосизма: они не чурались выпивки и иных плотских радостей, а один из самых видных Бессмертных Лю Дунбинь (ученик самого Чжунли Цюаня) мог даже и подебоширить, находясь в состоянии «повышенной веселости».
В подарок настоятелю вновь отстроенного монастыря и был предназначен бриллиант. Согласно легенде, это был не просто хорошо отшлифованный алмаз, а застывший поцелуй Будды. Причем все древние источники особый упор делали на том, что в момент поцелуя Будда был в очень хорошем настроении — смеялся. Имя поцелованного счастливца не сохранилось в легендах, зато камень назвали «Поцелуй смеющегося Будды». Совсем неплохое, «правильное» название для такого бриллианта.
Ясно, что великую ценность нельзя было хранить абы как: периодически то один, то другой древнекитайский проходимец покушался на сокровище. Поэтому было принято решение отдать камень прекрасной богине Сиванму. Сиванму же, недолго думая, спрятала камень в своем саду. Охранять святыню призвали трехголового человека Ли Чжу, который был обязан денно и нощно стеречь волшебное дерево фучаншу. Были, были попытки похитить удивительный камень (который, как любое выделение Будды, будь то чих, слеза ну и… некоторые другие, обладал невероятными волшебными свойствами), но ни одна из попыток не увенчалась успехом. Рассказывают, что одному особо отчаянному головорезу удалось не только проникнуть в сад, перехитрив трехголового Ли Чжу, и разыскать дерево, в кроне которого Сиванму прятала камень; он даже залез на дерево, взял бриллиант в руки. Но тут перед нечестивцем предстала сама Сиванму и предложила ему сделку: персик из ее сада в обмен на камень. Вор подумал и… согласился. Потому что, сколько бы денег ни выручил он от продажи камня, на них все равно не купить бессмертия, а вкусивший плодов из замечательного сада Сиванму немедленно обретал его.
Так что еще долгое время «Поцелуй смеющегося Будды» пребывал в распоряжении Сиванму, пока, как я уже не упомянула выше, не наметилась тусовка по случаю открытия монастыря Го Линь.
По этому поводу собрался совет из Восьми Бессмертных, на котором предполагалось выбрать гонца, который и доставит «Поцелуй смеющегося Будды» монахам. Наверное, в тот день все божества были с большого бодуна, потому что доставить камень по назначению доверили именно Лю Дунбиню, посланцу крайне ненадежному — «меры в женщинах и пиве он не знал и не хотел».
Лю Дунбинь заверил остальных, что на этот раз он не будет отвлекаться и постарается добраться до Лантау с минимальными приключениями. Древние божества были, судя по всему, существами доверчивыми, не знакомыми с русскими пословицами и поговорками типа «горбатого могила исправит» и «зарекалась ворона дерьма не клевать». Короче, камень со словами напутствия торжественно вручили Лю Дунбиню.