Проживать в июле в Трентоне — это как сидеть в большой духовке для выпечки пиццы. Жарко, душно, и кругом сплошные ароматы.
Я не хотела пропустить ни один нюанс летних впечатлений, посему оставила крышу моей «Хонды CRX» открытой. Мои каштановые волосы были стянуты в хвост из спутанных ветром беспорядочных кудряшек. Солнце припекало макушку, а пот струйкой стекал под черный спортивный бюстгальтер. К бюстгальтеру в пару я обрядилась в шорты из спандекса и безразмерную футболку без рукавов с Трентонской бейсбольной командой «Молнии». Одежка подходящая, только вот места, куда бы засунуть мой тридцать восьмой совсем не было. А это означало: для того, чтобы пристрелить кузена Винни, придется пистолет у кого-нибудь позаимствовать.
Я припарковала «CRX» перед залоговой конторой, выскочила из машины, широким шагом пересекла тротуар и дернула входную дверь.
— Где он? Где этот жалкий недовесок человеческого бытия?
— Ой-ой-ой, — высунулась из-за шкафа Лула. — Тревога, тревога — рев носорога.
Лула — проститутка в отставке, которая помогает разгребать папки с делами и иногда ездит со мной утрясать всякие делишки, связанные с арестами беглецов. Если бы люди были машинами, то Лула была бы черным «паккардом» 53 года выпуска с высокой хромированной решеткой, огромными буферами и ревом пса со свалки. Гора мускулов. Ей в любом пространстве тесно.
Сидящая за столом Конни Розолли, администратор, отпрянула, когда я вошла. Владение Конни располагалось единолично в этой комнате, куда друзья и родственники негодяев приходят вымаливать денег. А позади во внутреннем кабинете мой кузен Винни отшлепывал мистера Джонсона и поддерживал связь со своим букмекером.
— Эй, — предупредила Конни, — я в курсе, что ты шатаешься без дела, но это не мое решение. Между нами, на твоем бы месте я надрала бы твоему кузену-извращенцу задницу и еще гнала бы пинками целый квартал.
Я убрала с лица клок волос, выбившийся из хвоста.
— Надрать задницу — этого мало. Думаю, я его пристрелю.
— Вперед, за дело! — поддакнула Лула.
— Ага, — согласилась Конни. — Пристрели его.
Лула оценивающим взором окинула мой прикид:
— Тебе нужен пистолет? Что-то не вижу никаких выпуклостей от оружия на этом спандексе. — Она задрала свою футболку и вытащила «Чифса Спешиала» [1] из обрезанных хлопчатобумажных шорт: — Можешь использовать мой. Только будь осторожна: у него задирается прицел.
— Тебе не понадобиться эта детская пушка, — сказала Конни, открывая ящик стола. — У меня есть сорок пятый. У тебя получится добротная большая дыра с его помощью.
Лула полезла в сумку.
— Подожди-ка. Если это то, что ты хочешь, дай-ка дам тебе вот этого большого чувака. У меня тут сорок пятый «магнум», заряженный «гидрошоком». Этот малыш наносит настоящий ущерб, чуешь, что я хочу сказать? Через дыру, которую проделывает этот дорогуша, ты можешь провести целый «Фольксваген».
— Я в некотором роде шучу насчет того, что застрелю его, — пояснила я им.
— Очень жаль, — произнесла Конни.
Лула засунула пистолет в шорты.
— Ага, какое, черт возьми, разочарование.
— Так где он? У себя?
— Эй, Винни! — заорала Конни. — Стефани здесь хочет тебя видеть!
Отворилась дверь внутреннего кабинета, и Винни высунул голову:
— Что?
Винни ростом пять футов семь дюймов, выглядит как хорек, думает как хорек, воняет, как французская проститутка, и однажды крутил любовь с уткой.
— Ты сам знаешь что! — воскликнула я, уперев в бока руки. — Джойс Барнхардт, вот что. Бабуля была в салоне красоты и слышала, что ты нанял Джойс для слежки.
— Подумаешь, большое дело. Ну, нанял я Джойс Барнхард.
— Джойс Барнхардт делает макияж в «Мейси».
— А ты, помнится, продавала женские трусы.
— Это совсем другое дело. Я шантажом тебя заставила взять меня на работу.
— Точно, — подтвердил Винни. — Так в чем проблема?
— Прекрасно! — завопила я. — Просто убери ее с моей дороги! Я ненавижу Джойс Барнхардт!
И все в курсе, почему. В нежном возрасте двадцати четырех лет после года брака я поймала Джойс с голой задницей на моем обеденном столе, когда она играла в «спрячь колбаску» с моим мужем. Это был единственный раз, когда она сделала мне одолжение. Мы вместе учились в школе, где она распускала слухи, врала, разбивала дружбу и подглядывала под двери кабинок в девчоночьем туалете с целью узнать, какие трусики носит народ.
Она была толстухой с выдающимися передними зубами. Верхний прикус ей исправили скобками, и к пятнадцати годам Джойс сбросила вес и стала выглядеть, как Барби на стероидах. Она выкрасилась в ядовито рыжий цвет и носила прическу из высоко взбитых крупных локонов. К этому прибавьте длинные накрашенные ногти, губы с влажным блеском губной помады, глаза с синей подводкой и ресницы, накрашенные темно-синей тушью. Она была на дюйм ниже меня, на пять фунтов тяжелее и превосходила меня в бюсте на два размера. Трижды разведена и бездетна. И ходили слухи, что у нее был секс с большими псами.
Союз Джойс и Винни был предначертан на небесах. Как жаль, что Винни был женат на совершенно прекрасной женщине. Так уж случилось, что ее папочкой являлся Гарри Кувалда. Работу Гарри можно было описать словом «толкач», и Гарри проводил большую часть времени в компании мужчин в фетровых шляпах и длинных черных пальто.
— Просто делай свою работу, — посоветовал Винни.
— Будь профессионалкой. — Он помахал рукой Конни.
— Дай ей что-нибудь. Отдай ей этот новый побег, что мы только что получили.
Конни вынула желтую папку из стола.
— Максин Новики. Привлекли к суду за кражу машины ее бывшего дружка. Заняла у нас залог и не соизволила выказать свое присутствие в суде.
Под защитой денежного залога Новики освободили из карцера и вернули на волю в общество ждать судебного разбирательства. Сейчас она была не явившейся в суд. Или на языке охотников за головами она теперь значилась НЯС. Такое вероотступничество от судебного этикета сменило статус Новики на беглянку и заставило беспокоиться моего кузена Винни, что суд найдет законным придержать его залоговые деньги.
Как служебное лицо, следящее за соблюдением залогового законодательства, я обязана была отыскать Новики и притащить ее обратно в систему. Выполнив эту услугу своевременно, я получала десять процентов от суммы ее залога. Очень хорошие деньги, поскольку дело, похоже, сводится всего лишь к бытовой ссоре, и не думаю, что Максин Новики будет развлекаться, приставляя дуло сорок пятого калибра к моей голове.