Я еще раз проверила зеркало, стиснула зубы и рванула вверх ручной тормоз. Ленни был как дым. Когда хочешь поймать его, он испаряется, поэтому нельзя было упустить единственную благоприятную возможность договориться о сделке. Я вылезла из машины, попросив прощения у мужчин, торчащих между нами, и проследовала назад к Граберу.
- Стефани Плам, – сказал Грабер, изображая полноту счастья и фальшивое изумление. - Какая радость.
Я положила руки на капот и наклонилась к открытому окну.
- Ленни, я собираюсь к родителям на обед. Ты не заберешь мою машину, пока я буду у родителей, не так ли? Имей в виду, это будет настоящая низость.
- Я очень низкий парень, Стеф. Именно поэтому я так здорово справляюсь с этой работой. Я способен на многое.
Загорелся зеленый свет, и водитель позади Грабера нажал на гудок.
- Может, заключим сделку, - предложила я Граберу.
- В сделку входит твое раздевание догола?
У меня перед глазами возникло видение, как я хватаю его за нос и откручиваю в стиле «Трех бездельников» (комедийный сериал 1934-1958гг. – Прим.пер.), пока он не завизжит, как свинья. Проблема в том, что пришлось бы к нему прикоснуться. Лучше ограничиться более умеренным подходом.
- Позволь подержать машину до вечера, и я отведу ее на стоянку сама с первыми лучами солнца.
- Ни за что, - сказал Грабер. - Ты чертова плутовка. Я гонялся за этой машиной пять дней.
- Ну, так один день погоды не сделает.
- Жду от тебя благодарности, понимаешь, о чем я?
Меня почти стошнило.
- Забудь. Бери машину. Фактически, ты мог бы забрать ее уже сейчас. Пойду пешком.
Взгляд Грабера застрял на моей груди. У меня второй размер. Респектабельный, но далеко не огромный при моих пяти футах семи дюймах. На мне были шорты из черного спандекса и широкая трикотажная футболка. Этот наряд нельзя было назвать соблазнительным, но Ленни влюблено таращился.
Его улыбка была столь широка, что демонстрировала отсутствие коренного зуба. - Думаю, что мог бы подождать до завтра. Помимо прочего, мы же вместе ходили в школу.
- Ну да. - Лучшее, что я смогла выдавить из себя.
Пятью минутами позже я уже поворачивала с Гамильтон на Рузвельт. За два квартала от родительского дома я ощутила, как знакомое чувство долга засасывает меня, тянет в сердце Бурга. Это было сообщество больших семейств. Здесь было безопасно наравне с любовью, стабильностью и уютом ритуалов. Часы на приборной панели показывали, что я на семь минут опоздала, а желание завопить подсказало, что я дома.
Я припарковалась у обочины и посмотрела на узкий двухквартирный в два этажа дом с передним крыльцом, покрытым жалюзи и алюминиевым навесом. Половина Пламов была желтой, как на протяжении всех сорока лет своего существования, с крышей, покрытой коричневой кровельной дранкой. Сбоку цементное крыльцо обрамляли кусты калины, а во всю длину крыльца примостилась красная герань. Это были основательные апартаменты. Впереди гостиная, столовая посередине, кухня сзади. Наверху три спальни и ванная. Это было небольшое опрятное жилище с кухонными запахами, заставленное мебелью, со всем необходимым для жизни комфортом.
Наша соседка, миссис Маркович, которая жила на социальное пособие и могла себе позволить только краску с распродажи, выкрасила свою половину в зеленый цвет лайма.
Моя мама уже стояла в проеме двери.
- Стефани, - заявила она. - Что ты сидишь там в машине? Опоздаешь на обед. Ты знаешь, как отец ненавидит есть поздно. Картошка остынет. Жаркое пересохнет.
Пища в Бурге – самое важное. Луна вертится вокруг Земли, Земля вращается вокруг Солнца, а Бург – вокруг кастрюли с жарким. Сколько я себя помню, жизнь моих родителей была под контролем пятифунтовых кусков мясного рулета, доведенных до совершенства к шести часам.
Бабуля Мазур стояла в двух футах позади матери.
- Я достану себе парочку таких, - сказала она, сверля взглядом мои шорты. - У меня еще довольно красивые ноги, знаешь ли. - Она подняла юбку и посмотрела вниз на свои коленки. - Что скажешь? Думаешь, я буду хорошо смотреться в этих байкерских штучках?
Коленки бабули Мазур были похожи на дверные ручки. Она была красоткой в свое время, но годы превратили ее в жердь с обвисшей кожей. Однако, если она хотела носить мотоциклетные шорты, подумала я, ей следует это сделать. Как я себе представляла, это одно из многих преимуществ, что мы живем в Нью-Джерси - даже старые леди могли позволить себе выглядеть чудаковато.
Мой отец хрюкнул от отвращения из кухни, где нарезал мясо.
- Байкерские шорты, - пробормотал он, громко шлепнув себя ладонью по лбу. - Ну и ну!
Два года назад, когда забитые жиром артерии послали дедулю Мазур на большое свиное жаркое на небе, бабуля переселилась к родителям и уже не двинулась с места. Мой отец принял это со стоицизмом выходца из Старого Света вкупе с бестактной ворчливостью.
Помнится, как он рассказывал мне историю о собаке, которая была у него в детстве. История гласила, что это был самый уродливый, старый и безмозглый пес в мире. У него было недержание мочи, и он поливал все вокруг, где бы не находился. Зубы его сгнили, кости были повреждены артритом, а огромные опухоли были по всему туловищу под кожей. Однажды дедуля Плам отвел пса за гараж и пристрелил. Полагаю, что временами отец грезил о подобном конце для моей бабули Мазур.
- Тебе следует носить платье, - сказала мне мама, неся зеленые бобы и политый сметаной лук на стол. - Тебе тридцать лет, а ты все еще одеваешься в одежки для девчонок-хиппи. Как же ты сможешь отловить хорошего парня в этом?
- Мне не нужен парень. У меня уже был один, и мне это не понравилось.
- Это потому что твой муж был лошадиной задницей, - заявила бабуля Мазур.
Я согласилась. Мой экс-супруг оказался лошадиной задницей. Особенно когда я поймала его на месте преступления на обеденном столе с Джойс Барнхардт.
- Я слышала, мальчик Лоретты Базик ушел от своей жены, - сказала моя матушка. - Ты его помнишь? Рональда Базика?
Я знала, куда она сворачивает, и не хотела идти на поводу.
- Я не собираюсь связываться с Рональдом Базиком, - ответила я ей. - Даже не думай об этом.
- А что с ним не так?
Рональд Базик был мясником. У него была лысина и огромный живот, подозреваю, что покажусь снобом, но трудно думать о романтике по отношению к мужчине, который проводит свои дни, набивая потрохами куриные задницы.
Моя матушка вмешалась снова.
- Хорошо, а что насчет Берни Кунца? Я видела Берни в химчистке, и он как бы между прочим спрашивал о тебе. Думаю, он интересуется тобой. Я могла бы пригласить его на кофе с пирожными.
С моим везением, вероятно, моя мать уже пригласила Берни, и в сей момент он огибает квартал, швыряясь «Тик Таком».