— И все же я вас еще раз прошу — перестаньте, — сдержался Банда. Обычно он не начинал драки сразу, поддразнивая соперников и всячески стараясь как можно больше распалить себя самого. Вот и теперь он вернулся к своему столику и спокойно принялся за очередную порцию виски с тоником.
Компания, как Банда и рассчитывал, совершенно не вняла его просьбам, и когда один из этой четверки во все горло начал взахлеб рассказывать дружкам, как классно он трахнул сегодня какую-то там Светку, Сашка в очередной раз встал и подошел к разгулявшейся компании:.
— Ребята, ну я же вас предупреждал!
— Мужики, да что это такое в конце концов!..
Слышь, ты чо? Звезданулся, а? Ты чо, по зевалу захотел? А ну вали отсюда! — один из этих четверых выглядел чуть постарше, и именно он начал угрожающе приподниматься со своего места.
И вдруг Банда отчетливо понял, что завелся уже вполне достаточно.
— Сядь, я сказал! И заткнитесь все, — коротко приказал он. — Ясно?
— Ну ты! — подскочил тот, что сидел ближе всех к Банде, но договорить не успел — Банда четко, как на тренировке, пушечным ударом правой ноги достал его голову, и парень полетел на пол, опрокинув стул.
Остальные трое вскочили с самым грозным видом, но Банду уже ничего не могло бы остановить: четко поставив блок против удара справа, он тут же отправил и этого нападавшего на пол, классически, ребром ступни двинув его в солнечное сплетение, и сразу же, ни на секунду не останавливаясь, толкнул стол от себя, опрокидывая его на старшего…
В принципе этот короткий, длившийся не более пяти минут бой можно было бы смело снимать на видеокамеру и затем дарить кассету знаменитому Жан-Клоду ван Дамму как пособие по рациональному ведению схватки. Банда не прыгал, не махал ногами выше собственной головы. Он просто действовал четко и профессионально, на полное поражение, экономными и выверенными ударами доставая самые уязвимые и болевые точки соперников.
И действительно, спустя всего несколько мгновений после начала драки вся четверка оказалась на полу, не в силах не только пошевелиться, но даже вздохнуть полной грудью…
Банда неспешно вернулся за свой столик, выпил еще порцию виски и, закурив, двинулся к выходу, понимая, что милиция, вызванная как пить дать кем-нибудь из работников забегаловки, появится здесь буквально через несколько минут. Сашка вообще заметил странную закономерность — быстрее всего милиция приезжает на вызовы по причине пьяной драки. Видимо, для милиционеров это самое большое развлечение — отрываться на избитых и пьяных людях: во-первых, никакого серьезного сопротивления ждать уже не приходится, а во-вторых, все телесные повреждения задержанных с легкостью списываются как на саму драку, так и на «попытку сопротивления сотруднику милиции при исполнении им своих служебных обязанностей».
Он не успел еще дойти до своей машины, как услышал топот ног сбегавшего за ним по лестнице человека. Сильно удивленный тем, что кто-то из избитой им четверки уже успел так быстро очухаться и, не успокоившись, желает получить еще, Банда резко обернулся, приняв стойку и готовясь отразить нападение. Но к еще большему его удивлению, бежавший за ним человек был не из шпаны — за ним спешил тот самый мужчина южных кровей, страстно тискавший в углу проститутку.
— Э, дорогой, подожди, меня бить совсем не надо! Я с тобой два слова поговорить хочу. Очень важный разговор имею, — затараторил, подбегая, южанин, по-азиатски шепелявя, проглатывая некоторые буквы и своеобразно расставляя ударения. — У меня для вас, уважаемый, очень хорошее предложение есть.
В свете фонаря Банда смог разглядеть его повнимательнее. Он оказался еще молод — ему можно было дать лет тридцать, тридцать пять. Хорошо, даже, пожалуй, слишком хорошо, одет — фирменные итальянские брюки, шелковая английская тенниска, на шее — тяжелая золотая цепь, несколько крупных, тоже золотых, печаток на пальцах. В отличие от многих своих соотечественников, промышлявших на московских базарах от фуры до фуры, этот не вызывал отвращения, не производил впечатления грязного, сто лет немытого чурбана. Он был тщательно выбрит, усики аккуратно подстрижены. Весь его облик выражал самоуверенность и довольство. Он как будто лоснился от собственного богатства, благополучия и положения, и пухлый бумажник, набитый купюрами, в нагрудном кармане тенниски, который успел заметить Банда, был тому лучшим подтверждением.
— Ты кто такой?
— Э-э-э… Меня Ахмет зовут. Мне с тобой серьезно говорить надо.
— Слышал уже. Чего хочешь?
— В двух словах, уважаемый, и не скажешь. Но я очень хорошее предложение к тебе имею, очень хорошее! — зацокал Ахмет языком, закатывая к небу, будто от удовольствия, свои маленькие узкие глазки.
— Мне сматываться надо. Сейчас здесь менты будут. Так что извини… — Банда открыл дверцу, собираясь сесть за руль своей «восьмерки», но Ахмет протестующе замахал руками, встав перед машиной.
— Я знаю, уважаемый, ехать обязательно надо.
Но послушай, я за тобой поеду, на своей машине, — он кивнул на припаркованную рядом с «жигулями»
Банды симпатичную «тойоту-короллу». — Потом остановишься где-нибудь, и мы с тобой, уважаемый, поговорим немного, хорошо?
— Ладно, поехали. Смотри только, не потеряйся, — Банда сел за руль и резко, с пробуксовкой. рванул с места, скрываясь в темноте.
Благополучно разминувшись через пару кварталов со спешащей в «Ласточку» патрульной милицейской машиной, Сашка увеличил скорость и понесся в центр, несколько раз срезая углы через дворы и малоприметные закоулки. На его удивление, Ахмет не отставал, и яркие фары его совсем новой машины неизменно светили Сашке, в зеркало заднего вида, ни разу не удалившись далее, чем на пятьдесят метров.
«Неплохо чурка водит! — отметил про себя Банда. — То ли в Москве давно живет и хорошо город знает, то ли вообще классный водитель, раз так четко за мной держится, всю дорогу не отстает ни на шаг».
Наконец, заметив очередную дешевую забегаловку, которая все еще работала в этот поздний час, Банда припарковался, закрыл машину и, войдя в заведение, заказал виски и устроился в самом темном углу. Через несколько мгновений к нему подсел и Ахмет с чашкой кофе в руках.
— Спать сильно хочу, уважаемый, у нас ведь уже ночь глубокая. А кофе мне хорошо помогает, — кивнул он на свою чашку и, шумно причмокнув, отхлебнул.
— Ну так что ты от меня хочешь?
— Сейчас скажу… Ты, — Ахмет отставил кофе в сторонку и внимательно посмотрел на Банду, — хорошо дерешься, уважаемый. Очень хорошо, однако.
— И что с того?
— Ты мне нужен.
— Даже так?
— Я хочу, чтобы ты согласился у меня работать.
Банда даже смутился от такого напора и категоричности. Он неуверенно произнес: