— Плохого, Олежка, ничего. Я, может, именно об этом и мечтаю всю жизнь. С тех пор, как из детдома вышел, как окончательно понял, что в этом мире я один-одинешенек.
— Так в чем же дело? — Олегу вдруг на миг показалось, что он сумеет уговорить друга. Что Банда вопреки своему упрямству и категоричности на этот раз сдастся, уступит под напором здравого смысла — Оставайся! Мы сегодня же, прямо сейчас, поедем на фирму. Я начну тебе все объяснять, показывать. А завтра махнем за товаром в Одессу…
— Олег, я в этой жизни кто?
От неожиданного вопроса друга Востряков опешил. Несколько томительных секунд с недоумением всматривался он в лицо Банды: пытаясь понять, к чему тот клонит, но так и не врубившись, неуверенно произнес:
— Как — кто? Человек.
— Ты тоже человек. И Ахмет был человеком. И «духи», которых мы пачками валили в Афгане, тоже были человеками… А вот лично я — кто?
— Банда, чего ты хочешь?
— Я хочу знать, кто я. Ты мне можешь ответить?
— Конечно. Ты — Александр Бондарович, бывший офицер-десантник…
— Еще?
— Ну… бывший детдомовец…
— Что ты все «бывший», «бывший»… А еще?
— Тьфу, черт! Просто парень хороший, вот и все!
— Вот именно! — Банда в сердцах даже сплюнул. — Просто хороший парень! Что, профессия у меня такая? Что, предназначение в жизни у меня такое? Что это значит — «хороший парень»? И кто сказал, что я был хорошим в том же Афгане, или в Москве, или в лагере Ахмета? Может, «зэки» или «духи» меня хорошим парнем считали, а?
— Зато я так считаю!
— Ты! — и вдруг Банда как-то враз сник и успокоился. — Ты, Олежка, если на то пошло, куда лучше меня будешь. Но даже не в этом дело… Понимаешь, если я останусь здесь, у тебя, я знаю, что ты мне поможешь. И жизнь моя наладится, все пойдет, как надо. Как говорится, все у меня будет по-людски…
— Ты говори-говори, не молчи.
— Я и говорю, — Банда вытянул из пачки сигарету и протянул Вострякову, затем закурил сам. — Ты мне поможешь. Это чертовски здорово — иметь такого друга, как ты, готового на все… Но я хочу добиться чего-то сам. И вот тогда я приеду к тебе. Я буду уверен, что я не лишний человек на земле, даже когда на ней все спокойно и вокруг нет врагов, которых надо уничтожать. Я хочу, Олег, доказать сам себе, что я не только робот-убийца, что я нормальный мужик, способный на многое… Или хотя бы на самую малость.
— Так я тебе…
— Ты мне предлагаешь все готовенькое. А я хочу сам. Мне надо обрести уверенность в себе, понимаешь? Я хочу хоть что-то доказать самому себе Востряков давно уже все понял, и последняя надежда удержать друга рухнула. Он молча курил, думая теперь только об одном — лишь бы Банда не исчез навсегда, не сгинул навечно на жутких поворотах своей странной судьбы.
— Я уеду, но ты будешь теперь всегда знать, где я и что со мной, — Банда как будто читал мысли Олега. — Я тебе и писать буду, и звонить. Я буду к тебе приезжать и сам с радостью приму в гости, как только у меня будет своя крыша.
— Я знаю.
— Вот видишь!
— Вернее, Банда, я надеюсь, что ты не исчезнешь, как в прошлый раз. Это ж кому скажи — за три года ни единой весточки не прислал!
— Извини, Олежка, еще раз. Виноват я. Но теперь все будет иначе. Ты — единственный близкий мне человек. Ты мне как брат родной. Которого у меня и не было никогда.
— Эх, Банда! — Востряков вдруг почувствовал, что на глаза наворачиваются непрошенные слезы, и поспешил отвернуться и закашляться, будто поперхнулся сигаретным дымом. Но это не укрылось от взгляда Бондаровича, и Сашка положил руку другу на плечо:
— Олег, так и будет!
Они снова замолчали, думая каждый об одном и том же — о предстоящем через несколько часов, а может быть, и минут отъезде, и первым молчание нарушил Востряков:
— Банда, может, тебе денег дать? Хотя бы на первое время. У меня есть, пару тысяч баксов запросто одолжу. Потом вернешь, — Олег специально акцентировал внимание на том, что деньги пойдут в долг, чтобы не ставить друга в неловкое положение, но Банда в ответ лишь покачал головой.
— Спасибо, но мне не надо У меня еще осталось тысяч пять долларов, наверное…
— Сколько?!
— Тысяч пять. Мне хватит. Я их у Ахмета в сейфе взял, когда из лагеря уезжал. Плюс свои — зарплата, так сказать… А еще машина есть. Так что первое время выдержу, не пропаду.
— Ты точно не пропадешь! — убежденно подтвердил Востряков, ни на секунду в этом не усомнившись.
— Ладно, оставим. Давай лучше вот о чем… — и Банда чуть заметно кивнул в сторону сарая.
* * *
Сарай во дворе Востряковых был поистине уникальным сооружением. Здесь, в этой части Украины, сараи строили с размахом и выдумкой. Под общей двускатной крышей умещалось с десяток разнообразнейших помещений. Огромные двустворчатые ворота открывали вход в центральную часть — ток с глинобитным, твердым, как бетон, полом. Сюда мог спокойненько заехать небольшой грузовик типа распространенного в деревнях пятьдесят третьего «газона». Когда-то именно здесь вручную цепями молотили пшеницу, рожь, овес. В дальнем углу тока стояла старинная, еще с польских времен, ручная сенорезка — агрегат, позволявший измельчать сено и солому в мелкую сечку, нарубая корм для скота двумя огромными, как косы, закрепленными на колесе ножами В боковых стенах тока было множество дверей — помещения под зерно и под дрова, под торфобрикеты и под комбикорм, закуток для теленка и несколько загородок для свиней, скромная мастерская с набором простейших, но самых необходимых в хозяйстве инструментов и наконец кладовка.
С улицы, кроме главных ворот, в сарай вело еще три входа: двери в коровник, в стойло для лошадей, теперь пустовавшее, и вход к свиньям «с тылу», незаменимый при очистке загородок для хрюшек.
Все сооружение венчал огромный чердак, на который вела лестница прямо с тока и в котором умещалось по меньшей мере тонн пять — семь сена.
— Это еще дед строил! — с гордостью похвалился Востряков в первый же день, когда они с Бандой осматривали подворье. — У нас такие сараи называют «клуня».
Именно здесь они и спрятали оружие, привезенное Бандой.
Когда ребята загнали джип в клуню, на всякий случай поплотнее прикрыв за собой, хоронясь от постороннего взгляда, ворота, Банда удивленно осмотрелся, не представляя себе, где именно в такой активно эксплуатируемой постройке можно найти надежный тайник под столь необычный и опасный груз, как десяток боевых гранат, добрая дюжина самых крутых «стволов» и пара ящиков патронов.
— В сене, что ли, оружие зароем? — спросил Сашка Вострякова, пытаясь угадать, что придумал Олег, но тот лишь покачал головой.