Час от часу не легче! Это что же такое? Теперь и этого цыпленка отмазывать! Еще один на мою голову свалился. Черт! Я так и не рассказала Павлу про подделку.
Вид у Володи был виноватый. Он смотрел на меня, словно нашкодивший щенок.
– Садись, – приказала я, – серьезный разговор есть. «Вы смотрели на себя и только на себя. Вас не интересовало ничего, кроме этого холодного безупречного отражения. А он обернулся – и мы встретились глазами». Я правильно цитирую?
Володя едва удержался, чтобы не кивнуть.
– Вроде да, – промямлил он, – я не помню.
Я достала из сумочки конвертик со сложенной репродукцией.
– Вот, милок, смотри. Художник Ульянов «Поэт с супругой на придворном балу».
Володя судорожно всхлипнул:
– Это не я… Я и картины той в глаза не видел. Я тут на вторых ролях.
– Догадалась, что не ты. Майя Ивановна? Говори. Я уже все знаю: тетя Майя сама призналась Аннушке. Вы подделали то письмо?
– Да, – покаялся он. – Мы были уверены, что все сразу догадаются. Она же специально эту подсказку оставила – с картиной. Никто и не думал, что все так сложится.
– То есть ты можешь удостоверить, что документ поддельный? – уточнила я.
– Ну конечно! Майя Ивановна все написала, потом перевела на французский с использованием устаревших выражений. Я отсканировал письма Жоржа, слово за словом, буковка по буковке собрал текст. Бумагу старую нашли. Текст отпечатали, потом Майя вручную дорисовала, чтоб нажим изобразить. Так здорово получилось – спец не отличит.
– Спец отличит, – заверила я. – Зачем тебе это понадобилось?
– Над Федоровной подшутить, – вздохнул он. – Учителка старая. Я хоть сам у нее и не учился, но могу представить… Наша училка была не лучше. Знаешь, как нас изводила на уроках? После ее объяснений книги было противно в руки брать. Хотелось вообще буквы забыть.
– Понимаю. Литературу надо читать, а не преподавать. Но все-таки это было жестоко. Посмотри, что из этого получилось.
Володя нахмурился:
– Мне и в голову не пришло, что все так сложится, Кать. Думаешь, все из-за нашей подделки и вышло? Сначала Карина, теперь тетя Майя…
– А про библиотекаршу ты не знаешь? – спросила я.
Он растерянно захлопал ресницами и замотал головой. Я коротко объяснила, в чем дело. Володя совсем сник.
– Но библиотекарша-то тут при чем? Какое она имела отношение?
– Не знаю, – честно призналась я. – Карина точно на письмо рассчитывала. И мужу своему бывшему сказала, что у нее письмо есть старое, которое ее озолотить должно.
– То есть ее могли из-за письма?
– Могли, – кивнула я. – А тетя Майя письмо подделывала…
– Значит, и ее могли, – сделал вывод Володя и испугался. – Это выходит, что… Что и меня могут?
– А чего ты у меня спрашиваешь? – вдруг разозлилась я. – Не знаю. Может, и могут.
– Кать, а если я пойду и расскажу ментам? – спохватился Володя.
– Расскажи, конечно, расскажи. А как все про письмо узнают, на тебя теперь очередь из любителей русской словесности выстроится. Убивать, – заверила я. – Глядишь, между собой передерутся, тебя и не заметят.
– Ты шутишь или серьезно? – обескураженно спросил он.
– Ну конечно, шучу. Главное теперь – как можно быстрее обнародовать факт, что письмо фальшивое. Хоть у следователя и другая версия в отработке. Но лишним не будет. Тем более что им какой-то специалист наплел, что оно подлинное.
– Какой специалист?
Я задумалась.
– Галина там экспертизы проводила… Не знаю, с кем она консультировалась.
Володя робко взглянул на меня:
– А ты меня проводишь? В милицию. А то я один боюсь.
– Я тебе что, мама родная? – не выдержала я. – Шкодить сам умел, а отвечать?
* * *
Мы отнимали у них время. Это было очевидно. Бобрыкина явно злилась и посматривала на часы. Павел обреченно молчал. Володя, то и дело повторяя «эта» и «как бы», пересказывал им историю розыгрыша.
– Остроумно придумали, – заметил Павел. – Даже работодателя своего провели.
– Он так разозлился… – промямлил Володя.
– Значит, этот мотив отпадает.
– Скажите, – робко спросил Володя, – а Майю Ивановну… ее из-за этого? Да?
– Ограбление магазина с убийством Карины Куляревой следствие не связывает, – нейтральным тоном произнесла Бобрыкина. – Антикварные магазины грабят довольно часто.
– А она уже пришла в себя? – спросила я.
– Да, – кивнул Павел. – Ей лучше.
– Сказала, кто на нее напал? – с надеждой спросил Володя.
Павел с Бобрыкиной переглянулись. Какое-то это было нехорошее и очень многозначительное переглядывание.
– Этого она не помнит. Во-первых, сильное сотрясение мозга… – объяснила Вера Семеновна. – Во-вторых, наркотик вызвал что-то вроде амнезии.
– Наркотик?
– Да. Используя наркотическое средство, грабитель явно рассчитывал на этот эффект. Подождите, думаю, через недельку вы сможете ее навестить.
Мы понуро брели к метро. Нас выпроводили из отделения и настоятельно попросили больше не мешать следствию.
– А с чего вам вообще эта идея пришла? – ворчала я.
– Майя Ивановна предложила. – Володька пожал плечами. – А потом было обидно отказываться…
– А все-таки была мысль отказаться?
– Ну, когда… – Он замялся.
– Когда что? – Я резко повернулась к нему.
– Когда другие бумаги нашли.
– Какие такие бумаги? – оторопела я.
– Да. Там ведь на самом деле какая-то бумажка лежала. Даже две.
– Где? – Я чуть не споткнулась от неожиданности.
– В столике. Только совсем неинтересные. Бланки какие-то.
– Та-ак! – выдохнула я.
«Письмо, которое может озолотить Карину!»
– А почему же ты полчаса назад в ментовке об этом не сказал?
Он растерянно вытаращился на меня. Ну дитя дитем!
– Послушай, ты идиот? – спросила я. – Нет, ты точно кретин. Придурок!
– Почему?
– А потому что, олух царя небесного, ты не понимаешь, что эта информация все переворачивает? Только теперь тебя больше никто не послушает и никто тебе не поверит. Полчаса назад почему ты молчал?
Он втянул голову в плечи и скривил рожицу: ну вотвот заплачет. Так Верочка делает, когда хочет новую игрушку заполучить.
– А мне Артем Сергеевич велел никому ничего не говорить, – промямлил он.