Квиллер повернулся к Францу:
— Вы преподаете здесь, в Пеннимане, не так ли?
— Да, — ответила миссис Бахвайтер, — он преподает акварель.
— Я знаю, вы выставляете свои картины в Вестсайдской галерее, мистер Бахвайтер. Как успехи?
— Он продал почти всё, — ответила за художника его жена, — несмотря на «замечательный» отзыв мистера Джорджа Бонефилда Маунтклеменса. Этот ваш критик оказался не в состоянии понять символизм Франца. Когда мой муж рисует парусную шлюпку, он выражает стремление души улететь на белых парусах в голубые дали завтрашнего дня. Маунтклеменс использовал хитроумный способ, чтобы скрыть недостаток воображения. Мы нашли это очень забавным
— Очень забавным, — согласился художник.
— Вас не обидел его отзыв?
— Нисколько. У этого человека тоже есть проблемы, как и у каждого из нас И мы его прекрасно понимаем, даже сочувствуем ему, — сказала миссис Бахвайтер.
— Что вы имеете в виду?
— Ему пришлось отказаться от карьеры художника. Вы, конечно, знаете, что у него вместо руки протез, удивительно похожий на руку, сделанный скульптором из Мичигана. Протез удовлетворяет его тщеславие, но писать картины Маунтклеменс больше не может.
— Я не знал, что он был художником, — признался Квиллер. — Как он потерял свою руку?
— Этого, наверное, никто не знает. Это случилось до того, как он приехал сюда. Очевидно, потеря руки изуродовала его как личность. Но мы должны смириться с его эксцентричностью. Маунтклеменс собирается здесь остаться, и мы понимаем, что ничто не сможет вырвать его из его викторианского дома.
Хор пронзительных криков внезапно прервал миссис Бахвайтер. Садовый шланг, подвешенный сверху, обрушил на группу посетителей струю воды.
Квиллер сказал:
— Убийство Ламбрета повергло всех в шок. У вас есть мнение на этот счёт?
— Мы не позволяем себе задумываться над такими вещами, — ответила миссис Бахвайтер.
— Мы не позволяем, — повторил её муж.
Смех заполнил мастерскую, когда помощники развязали тюк с куриными перьями и электрический вентилятор развеял их подобно снегу.
— Это кажется хорошей, доброй шуткой, — прокомментировал Квиллер. Он изменил своё мнение, когда помощники выпустили ядовитые волны какого—то газа.
— Это всё очень символично, — сказала миссис Бахвайтер. — Вас никто не заставляет соглашаться с этими фаталистическими посылами, но вы должны признать право каждого на самовыражение.
Прозвучали выстрелы. Потом раздались крики, после чего среди зрителей началась суматоха. Помощники на подмостках протыкали зеленые воздушные шары и осыпали сувенирами толпу внизу.
— Я надеюсь, они не собираются сбросить вниз этот дамоклов меч? — поинтересовался Квиллер.
— Ничего по-настоящему опасного на вернисажах не случается, — успокоила его миссис Бахвайтер.
— Нет, ничего опасного, — эхом откликнулся мистер Бахвайтер.
Толпа закружилась, и башни из картона начали угрожающе нависать над головами людей. Откуда-то сверху падал ливень из конфетти. Из жёлтой опрокинутой корзины посыпался град резиновых мячей. Потом…
— Кровь! — пронзительно закричала женщина.
Квиллер опять узнал этот голос и начал пробиваться сквозь толпу. Лицо Сэнди Галопей было залито чем-то красным. Её руки также были красными. Она беспомощно стояла, в то время как Джон Смит нежно прикладывал свой носовой платок к её лицу. Она смеялась: это был кетчуп.
Квиллер вернулся к Бахвайтерам.
— Ну и бедлам, — сказал он.
Толпа принялась бросать резиновые мячи в помощников на подмостках. Шары летели по воздуху, ударялись о подмостки, падали вниз, рикошетили на невиновные головы и вновь взлетали вверх из рук веселящихся зрителей. Музыка оглушала. Весёлые огоньки стремительно неслись вниз головокружительной дугой.
— Давайте примемся за монстра, — раздался пронзительный крик, и град мячей обрушился на Предмет с вращающимися глазами.
— Нет! — закричал Нино. — Остановитесь! Отчетливо видимый во вспышках света, Предмет закачался.
— Остановитесь!
Помощники ринулись на помощь. Настил подмостков затрещал.
— Осторожно! — закричала девушка, висевшая на веревочном канате.
Толпа разбежалась. Предмет с треском упал и припечатал к бетонному полу чьё—то тело.
Две темы занимали центральные полосы утреннего выпуска «Дневного прибоя» во вторник.
Ценный золотой кинжал, приписываемый резцу Челлини, исчез из Музея искусств. Хотя пропажа была замечена охраной более чем неделю назад, полицию не известили до тех пор, пока корреспондент «Дневного прибоя» не обнаружил, что редкое сокровище исчезло из Флорентийского зала. Официальные лица музея не дали удовлетворительных объяснений по поводу сокрытия информации.
Второй сенсации было уделено значительно больше внимания.
Несчастный случай произошёл в понедельник ночью в Пенниманской школе изящных искусств во время развлекательной программы, называемой «Вернисаж». Потерпевший был скульптором, известным в профессиональной среде как Девятъ—о—Два—Четыре—Шестъ—Восемь—Три. Его настоящее имя Джозеф Хиббер.
Хиббер сидел на высоких подмостках в затемнённой комнате, когда буйная активность толпы внизу вызвала крушение одной из огромных подпорок.
Свидетели говорят, что Хиббер пытался помешать падению подпорки на зрителей. При этом он потерял равновесие и упал с высоты двадцать шесть футов на бетонный пол.
Миссис Сэди Бахвайтер, жена Франца Бахвайтера, преподавателя школы, пострадала от летящей шарообразной дверной ручки во время падения опоры. Её состояние оценивается как удовлетворительное.
Триста студентов, преподаватели и меценаты, принимавшие участие в представлении, стали свидетелями несчастного случая.
Квиллер бросил газету на стойку бара пресс-клуба, где встретился за кофе с Арчи Райкером.
— Сам оступился или его подтолкнули? — задумчиво пробормотал Квиллер.
— У тебя ум криминалиста — съязвил Арчи. — Тебе недостаточно одного убийства?
— Ты не знаешь того, что знаю я.
— Давай обсудим это. Что это был за человек? — Бездельник, который нравился Зое Ламбрет. Она очень любила его, что весьма трудно понять. Ты не видел этого типа — дикий парень прямо с городской свалки.
— Плохо разбираешься в женщинах, — заметил Арчи.