— Необычайно мягкая весна в этом году, — объяснил Квиллер. — И такой подъём в связи с празднованием годовщины города!
— А где кошки?
— Наблюдают за тобой с холодильника… Может быть, перейдем в гостиную?
Послышался глухой шум — это Коко и Юм-Юм спрыгнули с холодильника, чтобы последовать за людьми в гостиную.
— Как тебе название праздника, Барт?
— Потрясающе! Говорят, оно приснилось Хикси Райс. Ты этому веришь, Квилл?
— Разумеется! Есть дневные сны и ночные, и подсознание работает в две смены. Если мне не удается решить проблему днем, я напускаю на нее подсознание, и к утру у меня, как правило, есть решение.
— Ты уже запатентовал свою методу?
— Я бы и рад считать её методой, но пока у нас есть только одна плодотворная идея — «Пикакс и я». Во время празднования раз в неделю колонка «Из-под пера Квилла» будет рассказывать о «великих ушедших» Мусвилла, оставивших по себе неувядаемую память. Диапазон будет широкий — от Осмонда Хассел-рича, доктора Галифакса Гудвинтера, Фанни Клингеншоен и до простых душ вроде Эддингтона Смита. Можно даже подпустить парочку негодяев.
Барт с энтузиазмом поддержал:
— Фонд К. мог бы опубликовать набор открыток с профилями знаменитостей. Займёшься этим, Квилл?
За сим последовала скучная (для Квиллера) процедура подписания бумаг, принятия решений, улаживания проблем. Затем поверенный произнёс:
— Один мой клиент поручил мне от его имени обратиться к тебе с просьбой. Помнишь мистера и миссис Ледфилд, которые заплатили триста долларов за билет на благотворительный вечер здесь, в амбаре? Коко позаботился о том, чтобы этого вечера никто не забыл.
— Не напоминай, — попросил Квилл. — С тех пор я стараюсь не допускать любопытствующих в моё скромное обиталище.
— Не волнуйся. Просьба Ледфилдов никак не потревожит Коко. У них, видишь ли, племянник в Калифорнии, и он собирается поступать в колледж, изучать архитектуру. Он говорит, что слава этого амбара достигла архитектурных кругов Западного побережья.
— Вот как? — в глазах Квиллера мелькнул интерес.
— Племянник Ледфилдов просит позволения сделать несколько набросков интерьера для своего портфолио. Как тебе известно, многие архитекторы считают, что ты сотворил здесь с пространством настоящее чудо.
— Не я. Это работа талантливого дизайнера по имени Деннис Хог, которому не хватило рекомендаций, чтобы называться архитектором.
— Ты мне никогда не рассказывал, Квилл. И где он сейчас?
— Там, где и все прочие герои колонки о «великих ушедших»… Что ж, племянник твоего клиента может прийти и сделать наброски, при условии, конечно, что он отнесётся с должным уважением к работе покойного дизайнера. До сих пор мне не приходилось видеть ни одной удачной фотографии этих интерьеров Интересно будет взглянуть, какими они предстанут на рисунках.
— Благодарю тебя от имени моего клиента. Я позабочусь о том, чтобы ты получил рисунки. Кстати, если тебе интересно взглянуть на молодого человека, миссис Ледфилд дала мне вырезку из газеты с его фотографией. Он тут снят на горных лыжах. Занимается горнолыжным спортом.
Квиллер взглянул на снимок парня: атлетическое телосложение, лыжный костюм и вязаная шапочка, волосы до плеч.
— Придётся ему подстричься, когда станет архитектором, — заметил Квиллер.
— Может, да, а может, и нет, — возразил Барт. — Ты бывал в Калифорнии в последнее время?
Они обсудили дела Фонда К. Коко всё это время сидел на столе и внимательно за ними наблюдал. Но когда поверенный собрал свои бумаги, чтобы уйти, оказалось, что вырезки с фотографией Харви Ледфилда нет.
— Его тетя просила вернуть вырезку! — встревожился Барт.
— Может быть, она среди других бумаг, — успокоил Квиллер. А сам подумал: «Как бы не так!» Коко не зря околачивался рядом, и в его зрачках горели озорные огоньки.
За долгую журналистскую жизнь Квиллер привык держать чувства в узде, когда речь заходила о личном. Он мог позволить себе выглядеть довольным, растроганным, даже увлеченным, но никогда — взволнованным. Между тем, после того как поверенный удалился, Квиллер признался себе, что перспектива появления в амбаре художника всё-таки взволновала его. Он поспешил напомнить себе, что этот юноша всего лишь будущий студент, он даже ещё не поступил в колледж. Кроме того, набросок рисовальщика совсем не то, что картина. И всё-таки он был слишком взволнован, чтобы дождаться одиннадцати, их с Полли вечернего телефонного разговора. Квиллер вышел в город.
Его повсюду узнавали по огромным усам и оранжевой бейсболке. «Привет, мистер К.!» — кричали пешеходы, расплываясь в улыбках. «Как поживает Коко, мистер К.?» В ответ на приветствия мужчин он дружески махал рукой, женщинам учтиво кланялся, и уж можно было не сомневаться, что об этом поклоне узнает вся семья и все подруги счастливицы. Квиллер был не только автором популярной колонки, но и основной фигурой Фонда К.
Выйдя из амбара, он прошёл лесом, вызвав трепет крыльев и шорохи в подлеске, миновал стоянку у театра и по Мейн-стрит направился в Стоун-Сити, как называли торговый центр. За почтой находился новый книжный магазин под названием «Пиратский сундук», где Полли радостно осваивала непривычную для неё профессию книгопродавца.
Он открыл своим ключом боковую дверь и вошёл в офис. Полли куда-то отлучилась, но за складным экраном скрёбся Данди, Библиокот.
Скоро пришла и Полли.
— Квилл! Какой приятный сюрприз! Хорошо всё-таки иметь возможность выйти в город, правда?
— Да, бодрит. Я пришёл, чтобы задать тебе один вопрос… Ты знаешь таких Ледфилдов из Пёрпл-Пойнт?
— Я знаю, что это одна из добропорядочных старых семей. Они очень богаты. Натан — коллекционер. Дорис была членом совета директоров нашей библиотеки, но недолго. Она очень хрупкая. Детей нет. Брат Натана с женой погибли в автокатастрофе не так давно. А почему ты спрашиваешь?
— Осиротевший племянник, как я понимаю, приезжает навестить дядюшку с тетушкой и — ты не поверишь! — зарисовать интерьеры моего амбара для своего студенческого портфолио.
— Как интересно! — воскликнула Полли.
— Да, — прохладно подтвердил Квиллер, скрывая истинные чувства.
Из офиса Полли он прошёл в торговый зал, обменялся любезностями с продавщицами в зелёных халатиках, сообщил Данди, что тот хорошо справляется со своими обязанностями и может рассчитывать на повышение. Потом Квиллер спустился по широкой лестнице в лавку Эдда Смита, где продавали или раздавали даром подержанные книги.
В Мусвилле благотворительность процветала благодаря очень простому обстоятельству: всякий пожертвованный доллар возмещался Фондом К.
В нижнем этаже магазина за кассой сидела Лайза Комптон. Она работала здесь на общественных началах. Преподаватель на пенсии, жена школьного инспектора, она была одной из тех, в ком сейчас остро нуждался Квиллер.