— Но ребенка ты потеряла, — сказала мать так, словно укоряла в этом Джуд.
— Да, — ответила Джуд, вспоминая. Она была молода, влюблена и, если честно, боялась материнства, боялась, что у нее обнаружится какая-то генетическая аномалия, доставшаяся ей от Каролины. Она забеременела случайно — когда они еще не были готовы, — но Джуд с первого месяца поняла, насколько глубоко способна любить, сама мысль о материнстве полностью ее изменила.
— Ты чересчур любишь своих детей, слишком стараешься, чтобы они были счастливы.
Родительский совет от матери. Прекрасно! Джуд едва заметно улыбнулась.
— Невозможно любить собственных детей чересчур. Хотя я и не жду, что ты это поймешь.
Каролина поморщилась.
— Джудит, скажи, пожалуйста, почему ты находишь любое оправдание для той девочки со стоянки трейлеров, а для меня ни одного?
— Лекси — за три года ты наверняка запомнила ее имя — стала частью нашей семьи. И она ни разу меня не разочаровала.
— В отличие от меня.
Джуд промолчала. Какой смысл что-то говорить? Вместо ответа она поднялась и предложила:
— Может быть, сядем за стол?
Каролина тоже встала.
— Было бы прекрасно.
Остаток отведенного времени — ровно два часа, с двенадцати до двух — они посвятили разговорам ни о чем. Когда обед подошел к концу, мать поцеловала Джуд, едва прикоснувшись к ее щеке, и направилась к выходу. В дверях она остановилась.
— До свидания, Джудит. Все было прекрасно. Спасибо.
— До свидания, мама.
Джуд проводила взглядом стройную фигуру матери. Каролина быстро прошла через сад, даже не потрудившись посмотреть по сторонам. Как ни старалась Джуд не реагировать, все равно почувствовала разочарование, неизменно сопровождавшее эти обеды. И почему только она не может перестать ждать от матери любви? «Мерседес» ожил с тихим урчанием и медленно покатил по дороге.
На столике у двери, рядом со стеклянной вазой, заполненной плавающими бутонами роз, лежал радиотелефон. Джуд схватила трубку и набрала номер своей лучшей подруги.
— Алло?
— Молли, слава богу, — сказала Джуд, прислонившись к стене. Ее вдруг покинули силы. — Только что здесь побывала злая ведьма.
— Твоя мать? Сегодня среда?
— Кто же еще?
— Хочешь выпить?
— Я думала, ты не спросишь.
— Через двадцать минут. Со стороны доков.
— Увидимся.
* * *
В пятницу после школы они собрались пойти по магазинам за платьями. Джуд радовалась этому походу, как ребенок. Она понимала, что речь идет всего лишь о танцах, ни о чем таком выдающемся, но это были первые настоящие танцы для ее дочери, и Джуд хотелось все сделать по высшему разряду. Для этой цели она заранее записала на маникюр и педикюр их обеих — и Лекси, конечно — и наметила поход в торговый центр.
Дверь спальни открылась, и, обернувшись, она увидела в дверях Майлса. Он стоял, прислонившись к косяку, в поношенных джинсах «Ливайс» и футболке с «Аэросмит». В тусклый осенний день он выглядел грубоватым симпатягой. Появившаяся за день седая щетина придавала его лицу скульптурную законченность.
— Я вернулся с работы пораньше, а ты уходишь?
Улыбаясь, она подошла к нему, позволила себя обнять.
— Почему так происходит, доктор Фарадей, вы не бреетесь, седеете и тем не менее умудряетесь прекрасно выглядеть, но стоит мне хоть один раз не сделать макияж, как люди принимают меня за древнюю старуху?
— Откуда тебе знать, ведь так они говорят только за твоей спиной.
— Очень смешно.
Майлс ласково дотронулся до ее щеки.
— Ты красива, Джуд, сама знаешь. Потому-то тебе все удается.
Это было верно для них обоих. Майлс с детства рос золотым мальчиком. Симпатичный, умный, улыбчивый, он покорял людей, не прикладывая никаких усилий. В больнице ему дали прозвище «Доктор Голливуд».
— Своди Зака пообедать. Я вернусь домой, как только смогу. Может быть, сегодня вечером посидим на пляже с бокалом вина. Мы давно этого не делали.
Майлс притянул ее к себе для поцелуя, который что-то значил. Потом шлепнул по попе.
— Пожалуй, тебе лучше уйти, пока я не вспомнил, как люблю послеполуденный секс.
— В отличие от утреннего и вечернего секса, который ты ненавидишь? — Она игриво вывернулась из его рук и поднялась на второй этаж.
У спальни Зака она постучала, дождалась ответа «войдите» и открыла дверь. Он сидел в своем новом крутящемся кресле и во что-то играл на приставке. Она дотронулась до его головы, потрепала волосы, все еще влажные после футбольной тренировки. Он приподнялся, выпрямился, словно цветок, потянувшийся к солнцу.
— Мы собираемся в торговый центр купить Мии платье для танцев. Хочешь пойти с нами?
Он рассмеялся.
— Я даже не иду на танцы, забыла? Аманда уезжает в Лос-Анджелес с родителями.
Джуд опустилась на кровать.
— Как жаль, что ты не идешь, все-таки последний год в школе. И Миа говорит, что у тебя все шансы стать королем вечеринки.
Сын закатил глаза.
— Большое дело.
— Пойди с кем-нибудь. Пройдет время, и ты будешь вспоминать…
— Если я когда-то вспомню о такой ерунде, пристрели меня. Я серьезно.
Джуд невольно рассмеялась.
— Ладно. Но, по крайней мере, может, пройдешься с нами по магазинам? Для Мии это было бы важно.
— Я думал, с вами идет Лекси.
— Верно. А при чем тут это?
— Рядом с Мией будет подруга. А я не собираюсь сидеть у примерочной, пока сестра меняет наряды. Ни за что.
— Так и быть, но насчет танцев я не сдаюсь.
— Я потрясен, — ответил Зак с улыбкой. — Ты — и вдруг не сдаешься. Да, и не вздумай покупать мне новые джинсы. Я не шучу, ма. Все равно выберешь не то, что нужно.
— Ладно. — Джуд в последний раз потрепала сына по голове.
Она вышла из комнаты Зака и встретила Мию в коридоре. Вместе они направились в гараж. Через пятнадцать минут они подхватили Лекси и поехали в торговый центр.
В первом же магазине Миа, бродившая среди стоек с растерянным видом, внезапно вытянула одно платье.
— Посмотри на это, — сказала она, держа в руке длинное, до пола, платье нежно-розового цвета с кружевными рукавами и многослойной юбкой. — Что скажешь? — обратилась она к подруге.
Лекси улыбнулась, но как-то рассеянно.
— Потрясающе! Примерь.
— Только если ты тоже что-нибудь примеришь. Ну, пожалуйста. Я не могу одна. Ты же знаешь.