Он старался говорить спокойно, словно о каком-то незначительном событии, будто он ждал старого друга, а тот почему-то не пришел. Как будто ее отсутствие не сделало его несчастным на все последующие четыре года.
— Но я ехала к тебе… — Дженнифер посмотрела ему в глаза, а потом снова закрыла лицо дрожащими руками.
Энтони встал, обернулся, чтобы посмотреть на освещенный бальный зал, а затем положил руку ей на плечо.
Она вздрогнула, как от ожога. Глядя на ее спину, обтянутую дорогой тканью платья, Энтони почувствовал комок в горле и потерял способность мыслить логически. Да что там — вообще способность мыслить.
— И все это время… все это время, — повторила она со слезами на глазах, — ты был жив…
— Я думал… думал, что ты просто не захотела уехать со мной.
— Смотри! — Она закатала рукав, обнажая искривленную выпуклую серебристую линию, рассекающую ее руку. — Я потеряла память. На несколько месяцев. Я до сих пор плохо помню все, что было до аварии. Он сказал мне, что ты умер. Он сказал мне…
— Но разве ты не видела моего имени в газете? Я пишу почти каждый день.
— Я больше не читаю газеты. Никогда. Зачем?
Энтони постепенно начал понимать, что она говорит, и у него слегка закружилась голова. Дженнифер отвернулась к запотевшим от дыма окнам, а потом вытерла рукой глаза.
Он предложил ей свой носовой платок, она взяла его с некоторой опаской, как будто боялась случайно прикоснуться к человеку, которого много лет считала погибшим.
— Мне нельзя здесь оставаться, — взяв себя в руки, произнесла она, а Энтони едва удержался, чтобы не стереть нежным прикосновением размазавшуюся под ее глазами тушь. — Он начнет меня искать.
Вокруг глаз у нее появились новые морщинки, кожа стала не такой бархатной, более тонкой. Очарование юности уступило место зрелой красоте, утонченной изысканности. Энтони не мог отвести от нее глаз.
— Как я могу с тобой связаться? — спросил он.
— Никак, — ответила она, слегка покачав головой, словно пытаясь прояснить мысли.
— Я остановился в отеле «Риджент». Позвони мне завтра. — Он достал из кармана визитку и нацарапал на ней телефон.
Дженнифер посмотрела на нее, словно пытаясь запомнить все до мельчайших подробностей.
— А вот и я! — Между ними неожиданно возник Дуглас со стаканом воды в руках. — Ваш муж с кем-то разговаривает прямо у выхода на балкон. Хотите, позову его?
— Нет-нет, со мной все в порядке, — заверила его Дженнифер, делая глоток воды. — Большое вам спасибо. Энтони, мне пора.
«Энтони». Она назвала его по имени, и он вдруг обнаружил, что улыбается. Вот она, всего в дюймах от него. Она любила его, оплакивала его смерть. Действительно собиралась уехать с ним тем вечером. Энтони показалось, что все несчастья этих четырех лет испарились, словно по мановению волшебной палочки.
— Так вы знакомы? — спросил Дуглас и двинулся к дверям, но Энтони практически не расслышал.
Дженнифер пила воду, не сводя с него глаз. Он знал, что в ближайшие часы будет проклинать богов, которые решили так подшутить над ними, разлучить их таким странным способом, будет оплакивать потерянное время. Однако сейчас он чувствовал лишь переполняющую радость оттого, что ему вернули то, что он считал навеки потерянным.
Дженнифер поправила прическу и спросила:
— Я… я нормально выгляжу?
— Ты выглядишь… — начал Энтони, но Дуглас перебил его, открывая перед ней дверь:
— Миссис Стерлинг, вы, как всегда, выглядите великолепно.
Дженнифер едва заметно улыбнулась, и у Энтони сжалось сердце. Проходя мимо него, она протянула изящную ручку и дотронулась до его локтя, а потом вышла в переполненный гостями зал.
Как только дверь за ней закрылась, Дуглас, удивленно приподняв бровь, посмотрел на Энтони:
— Только не говори, что она тоже пала к твоим ногам. Ах ты, старый донжуан. Всегда получал что хотел.
— Нет, — тихо отозвался Энтони, глядя вслед Дженнифер, — не всегда…
Всю недолгую дорогу до дома Дженнифер молчала. Лоренс предложил подвезти незнакомого ей коллегу, а значит, она могла позволить себе сидеть тихо, пока мужчины разговаривали.
— Ну конечно, Пип Маршан опять взялся за свое: вложил все деньги в один проект.
— Вечно он испытывает судьбу, совсем как его папаша.
— Думаю, если проследить его генеалогию века до восемнадцатого, там и до «Пузыря Южных морей» [15] недалеко.
— И не одного. Причем все наполнены горячим воздухом.
Салон большой черной машины застилали клубы сигарного дыма. Лоренс был многословен и категоричен — такое с ним часто случалось в окружении других бизнесменов или под воздействием слишком большого количества виски. Дженнифер едва слышала, о чем он говорит, погрузившись в то, что узнала. Глядя в окно на пустынные улицы, по которым скользил автомобиль, она видела не красоту престижного района, не редких прохожих, спешивших домой в столь неурочный час, а лицо Энтони, его карие глаза, напряженно вглядывающиеся в нее. На лице появились новые морщины, но это делало его лишь еще более привлекательным, более спокойным. Она до сих пор ощущала прикосновение теплой руки к спине.
«Как я могу связаться с тобой?»
Прошло целых четыре года. Он, оказывается, жив. Он жив, он дышит, пьет кофе и печатает на машинке. Он жив! Она может написать ему, поговорить с ним, уйти к нему, наконец.
Дженнифер нервно сглотнула, пытаясь сдержать разрывающие сердце эмоции. Настанет время, когда ей придется разобраться с тем, как она попала сюда, в эту машину, рядом с мужчиной, который не считал нужным даже замечать ее присутствие. Но это все будет потом, а сейчас кровь бурлила в жилах и каждая клеточка тела пела от радости: он жив!
Автомобиль вывернул на Аппер-Уимпол-стрит. Мартин, их водитель, вышел и вежливо открыл пассажирскую дверь. Бизнесмен вылез на улицу, дымя сигарой:
— Крайне обязан, Ларри. Будешь в клубе на неделе? Я угощу тебя ужином.
— Буду ждать с нетерпением.
Мужчина с трудом дошел до дома, и дверь тут же распахнулась, как будто кто-то ожидал его. Лоренс посмотрел ему вслед, а потом обернулся к водителю и, устраиваясь поудобнее, сказал:
— Едем домой, Эрик. — И, взглянув на жену, неодобрительно заметил: — Какая-то ты неразговорчивая.
— Разве? Просто мне нечего было добавить к вашей беседе.
— Да-да… Ну что ж, в целом вечер удался, — откинувшись на спинку кресла и довольно кивая, провозгласил он.
— Да, — тихо согласилась она. — В целом удался.