Дельфин не может обвинять представителя другого вида, другой расы, если тот его убивает, но при этом стоит выше в пищевой цепочке. На протяжении столетий китообразные просто воспринимали как факт, что человек – высшее звено в этой цепочке, и возмущались только самыми бессмысленными убийствами.
Люди раскаялись в содеянном, когда узнали об этом кодексе чести.
Кипиру, уверенный, что Кта-Джон засек его по последнему обмену словами, скользнул в открытый пролив, чтобы укрыться.
Что-то вокруг показалось ему знакомым. Он не понял, но в воде ощущался какой-то привкус. Привкус дельфиньей смерти.
Есть – быть съеденным
Укусить – быть укушенным
Отплатить морю
Приди и накорми меня!
Слишком близко. Голос Кта-Джона, выкрикивающий религиозные святотатства, слишком близок. Кипиру направился к расселине, чтобы укрыться, и неожиданно остановился. Привкус смерти стал всепоглощающим.
Кипиру стал приближаться медленнее и остановился, увидев висящий в водорослях скелет.
– Хист-т! – вздохнул он.
Дельфин-астронавт пропал в тот первый день, когда волна выбросила на берег Хикахи, а он вел себя как дурак. Тело было съедено стервятниками. Причина смерти непонятна.
«Я знаю, где я...» – подумал Кипиру. И в этот момент снова прозвучал охотничий клич. Близко! Очень близко!
Он повернулся и поплыл назад по проливу, увидел движение, увернулся, пропуская мимо огромное тело. Волна от гигантских плавников отбросила его в сторону.
Кипиру изогнулся и начал уходить, хотя бок заныл, словно было сломано ребро. Он крикнул:
За мной – регрессировавший мошенник!
Я знаю – пора тебя накормить.
Кта-Джон взревел в ответ и бросился за ним.
Вот их разделяет два корпуса, вот только один, вот половина. Кипиру знал, что в его распоряжении мгновения. Зияющие челюсти сразу за ним.
«Где-то здесь, – подумал он. – Должно быть здесь!»
Тут он увидел расселину и узнал это место.
Кта-Джон взревел, видя Кипиру в ловушке перед островом.
Медленно, медленно
или быстро, быстро —
Пора кормить меня – кормить меня!
– Я тебя скормлю, – выдохнул Кипиру, ныряя в каньон с узкими стенами. По обе стороны, как от прилива, раскачивались водоросли.
Пойман! Пойман!
Ты мой...
Кта-Джон удивленно закричал. Кипиру выскочил на поверхность, стараясь опередить ветви. Вынырнул и глубоко вдохнул, держась ближе к стене.
Закипела и вспенилась вода. Кипиру смотрел и слушал: Кта-Джон сражался в одиночку, без доспехов и воздуха, вырывал клочья водорослей челюстями, бился, а они плеть за плетью окутывали его огромное тело.
Кипиру тоже был занят. Он заставлял себя сохранять спокойствие и пользовался только доспехами. Сильные клешни механических рук разрезали плети, тянувшиеся к нему. Чтобы мыслить на англике, он повторял таблицу умножения, расправляясь со стеблями поодиночке.
Полукасатка посылала в небо потоки воды и обрывков растений. Поверхность покрылась розово-зеленой пеной. Вызывающе прозвучал охотничий клич.
Но проходили минуты. Все реже тянулись нити к Кипиру. Все больше и больше опускалось их на борющегося гиганта. Снова послышался охотничий крик, уже слабее, и теперь в нем звучало отчаяние.
Кипиру смотрел и слушал. Битва начала стихать. И его охватила странная печаль, он словно жалел о таком конце.
Я ведь сказал – я тебя скормлю...
И он медленно запел умирающему существу внизу:
Но не сказал, кому —
Кому я тебя скормлю...
С ночи она искала укрывшихся в убежище, вначале медленно и осторожно, потом с возрастающим отчаянием. Наконец, забыв об осторожности, послала сонарный луч.
Ничего! Где-то были фины, но они не реагировали!
Только углубившись в лабиринт проливов, она уловила звук. И тут поняла, что один из финов безумен, что оба они заняты ритуальным единоборством и отгородились от всей вселенной до завершения битвы.
И это больше всего ошеломило Хикахи. Ритуальное единоборство? Здесь? Какое отношение это имеет к молчанию «Стремительного»?
У нее было нехорошее предчувствие, что единоборство будет идти не на жизнь, а на смерть.
Она поставила сонар на автоматику и предоставила скифу возможность идти самостоятельно. Немного поспала, переведя сначала одно полушарие, потом другое в альфа-ритм, а маленький корабль скользил по узким проливам, держа курс на северо-восток.
Ее разбудил громкий звонок. Скиф остановился. Инструменты показывали, что впереди, у самой стены острова, китообразное. Медленно плывет на запад.
Хикахи включила гидрофоны.
– Кто ты? – загремел в воде голос. – Немедленно приблизься!
Послышался слабый звук, усталый свист:
– Сюда, идиот! На мой голос!
Что-то показалось в узком проливе между островами. Хикахи включила прожекторы. Серый дельфин замигал в ярком свете.
– Кипиру! – ахнула Хикахи.
Тело пилота в синяках, сильный ожог на боку, но он тем не менее улыбнулся.
Ах, мягкие дожди —
Дорогая, ты пришла
И спасла меня...
Улыбка погасла, как залитый костер, глаза закатились. И потерявшее сознание тело чисто инстинктивно поднялось на поверхность и плыло, пока Хикахи не приблизилась к нему.
Черные полумесяцы поднимаются
Из воды, где начинается полусвет,
Куда они идут, к каким берегам,
Дельфины? Дельфины?
Хэмиш Макларен
Би Чохуан проклинала скупость своих начальников.
Если бы Синтианское Верховное Командование послало наблюдать за битвой фанатиков материнский корабль, она смогла бы приблизиться во флиттере – они достаточно малы и можно было рассчитывать остаться незамеченной. А так она вынуждена пользоваться большим кораблем, чтобы проходить через пункты перехода и гиперпространство. Но он слишком большой, чтобы незаметно подобраться к сражающимся, и в то же время слишком мал и слаб, чтобы успешно защищаться.
Она чуть не выстрелила в крошечный шар, который показался из-за астероида и подкрался к ее убежищу. Но вовремя узнала разведчик вазуна. Нажала кнопку, открывающую шлюз, но вазун держался на расстоянии, посылая серию лазерных сигналов.
«Ваша позиция раскрыта, – сообщали сигналы. – Снаряды приближаются...»