— Нет. Категорически нет! Ты останешься здесь.
— Но, мама, ты же присутствовала на наших занятиях и видела, что я умею.
— Я отдаю тебе должное, — решительно заявила Чейенн. — Тем не менее оставайся здесь. Разговор закончен.
Мелкие капли крови падали на землю джунглей.
Каттер не мог бежать, он и на ногах-то держался с трудом.
Тем не менее, истекая кровью и потом, он упорно ковылял вперед; последние силы покидали его.
Разорванная рубашка Каттера пропиталась кровью. Нестерпимая боль в правом плече распространилась на руки и позвоночник. Руки его утратили чувствительность. Ноги онемели; глаза плохо различали окружающие предметы, а плотные стены растительности по обеим сторонам тропы, сзади и спереди, мешали ориентироваться на местности.
Упав, он был уже не в силах подняться. Его тело охватил холод. Но при мысли о том, что Джереми и Чейенн нашли друг друга и находятся в безопасности, на поле орхидей, на его лице появлялась улыбка.
Зная, что им ничто не угрожает, он умрет счастливым.
Чейенн была для него всем. Она и Джереми. Всю свою жизнь он искал любви. И на короткое, ослепительно счастливое время нашел ее.
Каттер продолжал так думать, даже заслышав шаги хромающего Эрнандо, которые становились все громче. Ему вспомнилось лицо Чейенн, горящее от счастья после того, как они отдавались друг другу.
Чейенн. Он готов умереть, мысленным взором видя ее перед собой.
Он вспомнил ее с развевающимися рыжими волосами на берегу острова Лорд, где он наверняка умер бы, не приди она ему на помощь. Вспомнились ее глаза, менявшие свой цвет — от светло-зеленых до изумрудных, в зависимости от ее настроения. А каким счастьем зажигались они, когда он ее любил!
И сейчас, лежа беспомощный в джунглях, думая о ней, он был почти счастлив. Почти.
Он закрыл глаза и стал ждать своего палача.
Стоя на носу катера, Эрнандо вырулил из залива. Сейчас он не испытывал ни малейшего гнева, напротив, в душе его царило полное удовлетворение. С грохотом он промчался мимо стоявших у причала рыболовецких судов.
Быть может, «гений» и размозжил ему колено. Быть может, он даже останется калекой на всю жизнь.
Зато он, Эрнандо, победил!
Его люди без особого труда выследили в Каннах О'Коннора, заставили его позвонить Лорду и сообщить ложные сведения. Затем О'Коннора избили и сбросили в море. Каким-то чудом мерзавцу удалось доплыть до берега и остаться в живых.
Но уж «гений» наверняка умрет. Надо только отплыть немного дальше от берега.
Какая жалость, что Каттер потерял сознание и не понимает, что настал его конец! Он, Эрнандо, всадил богатому подонку пулю в плечо, тот истекает кровью, как бык на заклании, вся палуба в его крови. Бледный как привидение, связанный по рукам и ногам, он ничего не видит и не слышит. К его щиколоткам привязана гранитная плита. Как только они достигнут глубоких вод, Эрнандо выбросит его за борт.
Плохо только, что он упустил женщину и мальчишку, подумал Эрнандо, и тут из трюма донесся какой-то непонятный шум. Эрнандо обернулся и невольно вскрикнул от удивления — с кормы на него кинулись они.
Женщина и мальчишка!
Они налетели на него с таким бешенством, что он от неожиданности выпустил руль из рук.
Катер помчался с невероятной скоростью, Эрнандо нагнулся за пистолетом, но потерял равновесие, упал на разбитое колено и выронил оружие.
О Боже! Откуда только они взялись?
Чейенн изо всех сил стукнула его по затылку чем-то тяжелым, а мальчик нанес по шее рубящий удар.
Неуправляемый катер нырнул носом в воду, через палубу прокатилась огромная волна, насквозь промочившая и ослепившая Эрнандо.
Предоставленный самому себе, катер бешено крутился на волнах.
Эрнандо не успел встать, как Чейенн снова нанесла ему удар, не такой уж и сильный, но на раскачивавшейся палубе он не смог удержаться на коленях и повалился плашмя, размахивая руками и стукнувшись лбом.
Катер снова закрутило, и Эрнандо, который опять попытался встать, опираясь на здоровую ногу, понесло к правому борту. Ослепленный брызгами соленой воды, потерявший равновесие, он катился к борту, хватаясь по пути за все предметы, в надежде утащить вместе с собой в море мальчика или женщину.
И вот — о радость! — он почувствовал в своей руке тонкую щиколотку.
Тут же раздался испуганный женский крик.
Падая с борта вниз, он увлек за собой Чейенн.
Голова Эрнандо ударилась о поверхность воды, подняв столб брызг.
Чейенн, стараясь вырваться, била его руками и ногой, но все напрасно.
Катер понесся дальше, а они остались барахтаться в поднятой волне.
У бедного мальчика Эрнандо, выросшего в маленьком селении, не было возможности научиться плавать. Он стал погружаться в воду, но, ловя ртом воздух, все сильнее впивался пальцами в щиколотку женщины, таща ее за собой.
Чейенн с еще большим остервенением старалась оторвать руку Эрнандо от себя, но железная хватка не ослабевала. В конце концов она перестала сопротивляться.
А Эрнандо продолжал бороться с подступавшей водой, пока не почувствовал острую боль в голове. Теперь он уже не замечал, что погружается все глубже и глубже.
Если она умрет, значит, часть «гения» все же погибнет. А себе самому Эрнандо желал одного — в последний раз увидеть лицо Изабеллы.
Вместо этого ему привиделось лицо покойной матери. Она лежала в грязи, избитая хулиганами из селения, обзывавшими мать и его, Эрнандо, последними словами. В тот день он поклялся себе отомстить за нее и за себя.
Ему, однако же, хотелось думать не о матери, а об Изабелле. Но лицо дочери почему-то не появлялось перед ним.
Веки его задрожали. Глаза закатились. Вокруг были мрак и тишина.
Не выпуская из руки ногу женщины, он погружался все глубже и глубже в холодную синеву моря.
Каттер, без кровинки в лице, дрожащий в ознобе, лежал на палубе.
Постепенно до его слуха стали доходить какие-то звуки. Кто-то сказал, что надо немедленно вызвать врача. «Милостивый Боже, пожалуйста, не дай ему умереть!» — разобрал он пылкие слова, произнесенные женским голосом.
Это был ее голос, но слабый и запинающийся. Или ему так померещилось?
Правое плечо адски болело.
Замерзаю, хочу есть, холодно... Замерзаю, хочу есть, холодно...
Между тем солнце светило сквозь облака. Несмотря на охвативший его озноб, Каттер чувствовал его тепло на своей коже.
Затем он различил шум волн под своими болтающимися ногами, когда двое мужчин выносили его на берег. Его бережно уложили на песок, и голоса вокруг и в отдалении зазвучали громче.