Набирая номер телефона Эмеральд, Ник с трудом сдерживал гнев. Хоть он и не испытывал прежних чувств к Шайенн, ему не нравилось, что Эмеральд именно таким образом воспользовалась ее отчаянным положением.
Трубку поднял Лютер Фримонт.
— Мне очень жаль, мистер Дэниелс. Вашей бабушки сейчас нет на месте. Могу ли я что-нибудь передать ей?
Ник был уверен: Лютер говорит неправду. Возможно, Эмеральд сидит сейчас рядом и слушает их разговор.
— Может быть, вы поможете мне, Лютер. У меня есть пара вопросов по поводу трудового контракта Шайенн Холбрук с компанией «Шугар Крик Кэтл».
— Какие именно? — после небольшой паузы произнес Лютер.
— Мне нужна информация о зарплате мисс Холбрук, об оставшейся сумме ее долга перед «Эмеральд Инкорпорейтед». И еще… я хотел бы знать, работает она на меня или на «Эмеральд Инкорпорейтед».
Повисла еще более продолжительная пауза, свидетельствующая о том, что Лютер, скорее всего, обратился за помощью к самой Эмеральд.
— Я не могу предоставить такую информацию. Боюсь, вам придется обратиться непосредственно к миссис Ларсон.
Ник выругался.
— Передайте Эмеральд, чтобы она перезвонила мне как можно быстрее.
— Непременно передам. Могу ли я еще чем-нибудь помочь?
Ник не смог устоять, чтобы не поддразнить педантичного помощника бабушки.
— Вообще-то можете, Лютер.
— Слушаю.
— Вы разговариваете словно робот. Расслабьтесь, не будьте таким занудой.
— Непременно приму к сведению ваше пожелание, — с иронией произнес Лютер.
Перед тем как раздались короткие гудки, Ник отчетливо услышал женский смех на том конце провода.
— Папочка, сегодня днем мне надо проверить стада на пастбищах, — проговорила Шайенн, складывая тарелки в посудомоечную машину. — Ничего, если ты побудешь один, пока я не приду?
Отец кивнул, отъезжая от стола на кресле-каталке.
— Со мной все будет в порядке, принцесса.
— Сегодня утром звонил Гордон и обещал заглянуть по пути… — он сдавленно усмехнулся. — Наверняка у него есть пара свежих сплетен, которыми он хочет поделиться.
Шайенн слабо улыбнулась. Ей никогда не нравился шериф Тернер, но они с отцом дружили больше двадцати лет, и отец всегда с радостью ждал его визитов.
Девушка поцеловала Бертрама Холбрука в щеку.
— Если проголодаешься, в холодильнике есть сок, а на столе осталось ореховое печенье.
Бертрам улыбнулся и погладил дочь по руке.
— Что бы я без тебя делал, принцесса.
— Ты и без меня отлично бы справился, — Шайенн взглянула на часы, обняла отца и взяла ключи от машины. — Не влипни в какие-нибудь неприятности.
Бертрам рассмеялся.
— Да куда уж нам, шерифу округа и судье-калеке…
— Дай-ка подумать… — Шайенн приложила указательный палец к подбородку и подняла глаза. — Сможешь ли ты отказаться от искушения и не выкурить лишнюю сигару, которые всегда приносит с собой шериф Тернер?
— Конечно, откажусь. Как и всегда! — глаза отца задорно блеснули. — Я даже ни о чем таком и не думал, принцесса.
Шериф Тернер всегда навещал отца Шайенн, чтобы выкурить сигару-другую. Врачи запретили Бертраму курить, но в его теперешней жизни осталось мало приятных моментов, а время, проведенное с другом за разговором и хорошей сигарой раз или два в месяц, скрашивало его однообразное существование и не представляло особенной угрозы здоровью.
Шайенн улыбнулась и открыла входную дверь.
— Если все-таки шериф захочет курить, то только не в доме. Вам придется пойти на улицу.
Отец помахал ей на прощанье.
— Будь осторожна. На дальних пастбищах можно встретить волка или еще кого похуже.
Шайенн почувствовала внезапный приступ дурноты. Она и так шла на встречу с хищником.
Девушка кивнула и быстро закрыла за собой дверь, чтобы отец не успел заметить, как изменилось выражение се лица. Прошло три дня с тех пор, как Шайенн встретила Ника, но у нее не хватило смелости рассказать все отцу.
Она не знала, как он отреагирует на подобную новость. У судьи уже был один инсульт, и она не желала рисковать его здоровьем. И еще… Шайенн совсем не хотела выслушивать нотации о том, каким Ник был негодяем, ведь теперь она и сама знала, что он — бесчестный тип.
Девушка тяжело вздохнула, села в свой старенький грузовик и покатила на ранчо Шугар Крик. У нее так и так не было выбора, даже знай она заранее, кто именно является ее нанимателем — «Эмеральд Инкорпорейтед» или Ник. У Шайенн едва бы хватило средств на существование, не говоря уже о погашении долгов, если бы она ушла с работы.
Подъехав к дому Ника, Шайенн увидела двух оседланных гнедых лошадей, привязанных к ограде. Ника не было видно, и Шайенн даже обрадовалась. Чем меньше времени ей придется провести с ним, тем лучше.
Она подошла к лошадям и погладила их по гривам. Вчера, на встрече с Ником, Шайенн испытала страшное унижение, когда ей пришлось рассказать ему, что они с отцом стали почти нищими. Но несмотря на это Шайенн все же заметила, что мальчишка, которого она когда-то любила всем сердцем, стал потрясающе красивым мужчиной, и стоило ему устремить на нее взор своих голубых глаз, как ее сердце снова сладко защемило.
— Ты опоздала.
Услышав глубокий мягкий голос, Шайенн вздрогнула и обернулась. Ник стоял за ее спиной, скрестив руки на груди. Девушка провела языком по внезапно пересохшим губам. Ник был одет в светлую рубашку, которая выгодно подчеркивала ширину его плеч, а потертые джинсы плотно облегали мощные ноги. Шайенн отчаянно старалась не показать, что заворожена этим зрелищем. Ее сердце бешено колотилось, а дыхание перехватило.
— У меня были дела, — произнесла Шайенн дрожащим голосом. — К тому же наша поездка не займет много времени. Стада пасутся здесь, неподалеку.
Ник кивнул, отвязал лошадей и протянул Шайенн поводья.
— К ужину мне нужно вернуться.
— Мы вернемся гораздо раньше, — заверила его Шайенн, усаживаясь в седло.
— Отлично.
К своему удивлению, девушка осознала, что слова Ника немного ее расстроили. Конечно, ей все равно… даже если у него свидание. Он давно оставил ее и теперь мог укладывать в свою постель хоть всех девушек округа. Мне решительно нет до этого никакого дела, подумала Шайенн.
— Если хочешь, можем отложить поездку. У меня еще есть дела.
Ник легко вскочил на лошадь и подъехал к ней.
— Нет, я хочу посмотреть, что у нас есть, и завтра на аукционе выясню, что почем. Тогда я узнаю, сколько можно выручить, если продать наш скот.
— Ты все продаешь?