— Извини. — Подойдя к ней, он прокашлялся: у него внезапно пересохло в горле. — Я задержался. Звонил один из моих братьев.
— Я слышала, что звонил телефон. Наверное, здорово, когда есть братья и сестры.
— Ты — единственный ребенок? — Он не был готов к тому, чтобы рассказать ей, что узнал о существовании своих братьев меньше месяца назад.
Она кивнула, сняла очки и положила их на ближайший стул. Потом поднялась по ступенькам, собираясь залезть в горячую воду.
— Мне всегда хотелось, чтобы у меня был брат или сестра, с которыми у меня были бы общие воспоминания, но не получилось.
Кейлеб взял ее за руку, чтобы помочь спуститься в бассейн. Но как только его пальцы коснулись ее атласной кожи, его словно пронзило током. Опять! Нетвердо держась на ногах, он залез в горячую воду, сел рядом с Элиссой и попытался вспомнить, о чем они говорили.
— Я— э-э… не всегда был близок с моими двумя братьями.
— У вас большая разница в возрасте? — В ее голосе звучал неподдельный интерес.
— Нет, мы примерно одного возраста. — Он знал, что идет по тонкой линии, но решил быть с ней, как можно правдивее. — У нас был один и тот же отец, но разные матери. — Кейлеб решил, что пора сменить тему, пока он не объяснил больше, чем собирался. Он улыбнулся. — Не могла бы ты мне тоже кое о чем рассказать, Элисса?
— Это зависит от вопроса и от того, знаю ли я ответ.
— Почему ты на работе пользуешься инициалами, а не именем? Оно очень красивое. — Как ты, хотел он добавить, но не решился.
— Так называл меня отец. Он всегда мечтал иметь сына, но у него не получилось.
Кейлеб провел указательным пальцем по ее фарфоровой щеке. Неважно, через какой ад ему придется пройти. Но он не смог отказать себе в удовольствии.
— Я уверен, он любит тебя больше, чем ты думаешь, милая.
Она молчала несколько долгих мгновений, потом кивнула.
— Может быть, он любил меня, но этого я никогда не узнаю. Он погиб, выполняя задание на Среднем Востоке, когда я училась в колледже на предпоследнем курсе.
Кейлеб почувствовал себя законченным тупицей: надо быть осторожнее. А так он разбередил ее явно не зажившую рану! Недолго думая, он посадил Элиссу к себе на колени.
Она пристально смотрела на него несколько долгих секунд.
— Кейлеб, это плохая мысль.
— Тихо. — Он прижал ее к груди и принялся баюкать. Пытался доказать себе, что хочет ее утешить, но, честно говоря, был просто не в силах выпустить ее из объятий. — Извини, Элисса! Я не хотел быть любопытным.
— Все в порядке. — Он чувствовал, что она постепенно начинает расслабляться. — У меня никогда не было иллюзий на этот счет. Мы с отцом не были в прекрасных отношениях.
Он поцеловал ее в висок.
— А твоя мама? Ты с ней близка?
— Мама умерла, когда мне было восемь лет. — Она вздохнула. — Именно тогда я поступила в женскую школу в Марсдене.
— Твой папа послал тебя в пансион? — Его охватил гнев. Как мог он так поступить со своим единственным ребенком? Кейлеб мог только представить, какой одинокой она, должно быть себя чувствовала, и как страшно ей было. Он презирает этого человека за то, что тот покинул ее, когда наверняка был ей особенно нужен.
— Вообще-то, у папы не было большого выбора, оставлять меня с собой или послать в Марсден, — мягко произнесла она. — Он был военно-морским офицером, и его в любой момент могли отправить в рейс.
— Разве нельзя было пожить какое-то время у родственников?
Он спрашивал себя, почему ее не взяли к себе дедушка и бабушка. Его дедушка и бабушка никогда не отказались бы от собственного внука. Они помогали его матери, когда та забеременела и оказалась в одиночестве, а потом воспитывали его вместе с ней.
Элисса покачала головой.
— Я ни разу даже не видела моих дедушек и бабушек. Родители папы рано умерли, а родители мамы отреклись от нее, когда она сбежала с папой после выпускного вечера.
Элисса представления не имела, почему рассказывает Кейлебу о своей семье или, точнее, о ее отсутствии. Как правило, она никому не сообщала подробностей о себе. Но с ним было легко разговаривать, благодаря его искреннему участию она чувствовала себя непринужденно и впервые за несколько лет свободно обсуждала эту тему.
— А ты? — спросила она, с удовольствием касаясь рукой его широкой обнаженной груди. — Каким было твое детство?
— Обычным, — пожав плечами, сказал Кейлеб. — Я вырос на ферме, в центральном Теннесси…
— На что похоже детство на ферме?
— Наверное, на детство в любом другом месте. Я играл в бейсбол, помогал дедушке на ферме и купался нагишом в речке при любой возможности. До сих пор купаюсь.
— Ты купаешься нагишом?
Он кивнул.
— У меня даже нет плавок.
— Я никогда не плавала без купального костюма.
При виде его ухмылки она почувствовала себя так, словно вода стала теплее на добрых десять градусов.
— Тебе надо как-нибудь попробовать.
Не в силах придумать подходящий ответ, она спросила:
— В какой школе ты учился?
— Не в частных академиях. Я учился в средних школах.
— И в университете?
— В университете Теннесси отличная команда по бейсболу. — Кейлеб притянул ее к себе. — Но я не хочу сейчас обсуждать школы и спортивные команды. — Он поцеловал Элиссу в губы и сунул палец под бретельку ее купальника. — Знаешь, как замечательно ты выглядишь в этом маленьком черном купальнике?
Ее опалила волна страсти. Она закрыла глаза и вздохнула.
— Это безумие.
— Хочешь, чтобы я остановился? — Его голос звучал так тихо и интимно, что она тотчас ослабела.
Ей ни в коем случае не хотелось, чтобы он останавливался. Наоборот, она мечтала о его поцелуях и объятиях. И чтобы его сильные руки ласкали ее тело. И, честно говоря, ей этого безумно хотелось с тех пор, как они побывали в Розуэлле.
Она покачала головой, открыла глаза и встретила его вопросительный взгляд.
— Именно это меня и пугает. Я не хочу, чтобы ты остановился. Но разум подсказывает мне, что я должна сейчас встать и уйти. И это сбивает меня с толку. Я ведь никогда прежде не забывала об осторожности. — Он обхватил ладонью ее щеку, и у нее по спине пробежала дрожь. Ей пришлось глотнуть воздуха, чтобы договорить: — Но когда я с тобой, мне совсем не хочется анализировать каждый свой шаг. Не хочется быть разумной. Мне очень хорошо и… страшно.
— Все зависит от тебя, Элисса. Тебе надо только сказать мне, что ты выбираешь, и я обещаю подчиниться твоей воле. — Он улыбнулся. — Но если бы решение зависело от меня, я бы снял с тебя купальник и показал тебе, что такое… настоящий мужчина.