– Конечно, нет! Я вот ничего не заметила…
– Ну, может, мне приснилось…
– Где же ты эту обезьянку видела?
– В красной «Мицубиси».
– А номер не заметила?
– Почему, заметила. У-232 ка.
Это был номер машины, принадлежащей Додоновой.
Вот уж поистине, «покой нам только снится»!
– Аська, ты чего побледнела?
– Я не знаю… Разве я побледнела?
– Еще как! Тебе что, эта машина знакома?
– Номер знаком, а вот обезьянку я не замечала…
– А чья это машина?
– Мотька, это машина… Додоновой.
– Что? – ахнула Матильда. – Додоновой?
– Да.
– Ты уверена?
– Уверена!
Мотька подавленно молчала. Потом произнесла каким-то неживым голосом:
– Я думала, такое только в кино и в книжках бывает… Господи, Аська, неужели она так меня ненавидит, что хочет убить?
– Мотька, но ведь с тех пор ничего не было… Скорее всего это случайность… Знаешь, как бывает… На нас чуть не наехала красная машина, и у Додоновой красная… Вот и все. В Москве, знаешь, сколько красных иномарок.
– Нет. Теперь я твердо знаю, это она… Сводит счеты. Как страшно, Аська…
– Моть, погоди паниковать, про нее все неплохо говорят, и мама, и Митька.
– При чем тут Митька?
– При том, что Додонова близкая подруга его тетки.
Он ее хорошо знает.
– Это еще ничего не значит. А вот что ты скажешь…
У нас в театре сегодня тоже кое-что случилось, и теперь я, кажется, понимаю…
– Что случилось? – холодея, спросила я.
– Мы репетируем в декорациях… И там на заднем плане есть мостик, такой красивый кружевной мостик.
И по ходу спектакля я на нем стою, а потом начинаю танцевать…
– И что?
– А то, что он подломился. Хорошо, я успела спрыгнуть. Меркулов так орал на рабочих сцены… Дядя Леша, это один из них, сказал, что.., кто-то, видимо, подпилил доску. А Меркулов сказал, что это бред, что они просто хотят оправдать свою нерадивость…
– Я тоже думаю, что это бред. Неужто ты считаешь, что Додонова пробралась в театр и подпилила доску? Да еще и машину возле театра оставила? Да если б она это сделала, никто бы ее машину не увидел!
– А если она именно на это и рассчитывала. Мол, если я оставлю машину, никто меня не заподозрит!
– Ну, это уж слишком… Матильда, помнишь, когда мы ходили на «Бешеные деньги», ты тоже приметила эту машину?
– Ну?
– Обезьянка была?
– Не помню. Но я тогда не обратила внимания…
– Ладно, я узнаю!
– Как ты это узнаешь?
– Валерку спрошу. Он наверняка ее заметил, если бы она была.
– Понимаешь, я как ее увидела, меня будто что-то стукнуло… И я вспомнила. Ладно, подруга, я пойду.
Мне и вправду надо отдохнуть, выспаться, может, все и пройдет. Наверное, я так боюсь премьеры и вообще…
Мне уже невесть что мерещится. Ведь в жизни из-за роли не убивают, правда же?
– Конечно! А я что говорю!
На этом мы расстались. Дома я первым делом позвонила Валерке. И спросила, была ли на лобовом стекле зеленая обезьянка.
– Была! – твердо ответил он. – Такая смешная, с длинными руками… А ты ее не заметила?
– Я? Нет. А вот Матильда утверждает, что заметила ее еще тогда, когда машина мчалась прямо на нас.
Я, правда, не знаю, как там можно было что-то заметить, но…
– Знаешь, говорят, что в момент большой опасности человек невольно многое замечает, но потом просто не помнит. А вчера Матильда увидела обезьянку и вспомнила. Аська, мы должны заняться Додоновой. Пока не поздно!
Я рассказала ему о происшествии в театре.
– Ну, что я говорил! Мы обязаны спасти Матильду!
– Валер! Ты случайно горячку не порешь?
– Я? Неужели ты сама не видишь? Для меня как будто последняя картонка в паззл легла на место. Понимаешь, что я хочу сказать?
– Да, но…
– Никаких но! Завтра с утра встречаемся…
– Погоди, завтра же понедельник, тебе в школу…
– Школа без меня не зачахнет. А Матильда – может!
– Валерик, Додонова же на машине ездит, – напомнила я ему.
– Это, конечно, хреново… Слушай, а помнишь этого вашего знакомого, с машиной? Сыщика-любителя?
– Михал Михалыча?
– Ну да! Может, брякнешь ему? Вдруг он согласится помочь?
– Но он же работает… Нет, Валерка, я позвоню Олегу! В конце концов, судьба Матильды ему не может быть безразлична! У них же любовь! Да и вообще… Да, я сейчас же ему позвоню.
– А потом мне, хорошо?
– Обязательно! – пообещала я и положила трубку.
Затем набрала номер Олега.
Он, к счастью, был дома.
– Аська? – обрадовался Олег. – Ну, как московская жизнь?
– Плохо!
– Почему? – испугался он. – Что-нибудь с родителями?
– Нет, у родителей, слава богу, все в порядке, а вот у Мотьки…
– Что? Что у Мотьки? – всполошился Олег.
– Олежек, тут такое… Нужна твоя помощь!
– Да в чем дело, ты можешь не говорить загадками?
– Хорошо. Тогда слушай – похоже, что Мотьке грозит опасность. Серьезная опасность! На нее уже покушались…
– Как покушались? Кто? Почему?
– Есть подозрение, что это актриса, у которой Мотька, так сказать, отбила роль…
– Как?
– Вот так. Два случая еще можно считать бредом, но два уже почти не оставляют сомнений. Один раз на нас с ней чудом не наехала машина, а второй раз – сегодня утром мостик на сцене, где по ходу спектакля Матильда пляшет от радости, подломился, и рабочие сцены утверждают, что доску кто-то подпилил…
– Аська, но тогда надо просто обратиться в милицию!
– Нет, Олег, рано! Ты же знаешь, как бывает, все улики против кого-то есть, а потом выясняется, что он ни при чем. Мы должны сами во всем убедиться!
– Ты так считаешь? А кто эта женщина?
– Одна актриса…
– Ты ее знаешь?