Ох, не надо!
— Спасибо…
— Еще что-нибудь надо? Перекусить?
Ну, вряд ли она сейчас сможет есть.
— Нет, спасибо. Спокойной ночи.
Мэллори закрыла дверь и подождала несколько секунд, прислушиваясь, ушла ли Глория, потом выглянула в коридор. Совсем не хотелось бы увидеть, что за дверью прячется некто высокий, красивый и обаятельный.
Как трудно поверить, что два самых главных в ее жизни человека сыграли с ней такую штуку! Неужели отец и вправду не верил, что она сама способна принять решение?
Ее опять затошнило.
Предали! Ее предали! Нужно что-то делать. Нужно убежать отсюда далеко-далеко. Подальше и от Алекса, и от отца. В Европу, например. Или в Австралию.
Не получится. У них обоих хватает наемных тупиц, которые следят за каждым ее движением. Мэллори легла на кровать и сложила руки на груди. Внутри все болело. В животе крутило, как будто ее разрывало на куски. Несмотря на то, что они с Алексом женаты всего месяц, она все-таки уже привыкла считать себя его женой.
А оказывается, это всего лишь трюк!
В ней еще бушевал подавленный было гнев, но сквозь него пробивалось и нечто иное. Ощущение зияющей черной дыры, до краев наполненной глубокой печалью.
Вокруг одно зло и пороки! Сердце опять сжалось в груди. К горлу подступили рыдания. Ей не хотелось плакать перед Алексом, но наконец плотину прорвало, и хлынули слезы.
Кое-как сбросив одежду, она зарылась в одеяло и плакала, плакала…
Брезжил рассвет, Мэллори лежала в полудреме. Интересно, Алекс уже встал? Может, уже и кофе выпил? Он так рано встает. Даже раньше отца.
Она потянула носом, не пахнет ли кофе, но уловила только непривычный запах лаванды и нахмурилась.
В любую минуту Алекс может войти в комнату. Мэллори еще секунд тридцать мучилась бы, притворяясь спящей. Потом открыла бы глаза и улыбнулась. А он наклонился бы над ней, поцеловал и пожелал доброго утра…
Мэллори ждала его шагов и изредка вздыхала. Но ничего не было слышно, и пришлось открыть налитые тяжестью глаза. Ей припомнился вчерашний день, и опять все стало плохо. Опять безжалостно навалились эмоции. Унижение. Ощущение потери. Гнев.
Девушка с головой спряталась под одеялом. Что же теперь делать?!
Ведь Алекс не отпустит ее. Он по духу завоеватель и о победах знает куда как больше ее. В любом случае сопротивление бесполезно.
Она еще глубже ушла под одеяло. Ой, как хочется спрятаться! Но в каком-то самом дальнем уголке рассудка появилась одна мысль: и сколько можно прятаться?
Так всю жизнь пряталась мама.
Мэллори вдруг откинула одеяло и резко села на кровати.
Алекс может разрушить одно из самых глубоких желаний ее души. Но у нее есть и другие мечты. Другие цели. Ее жизнь еще не кончилась!
Великолепные волнистые волосы забраны на затылке в «конский хвост», руки сложены на коленях. Мэллори твердо смотрела на Алекса.
— Мне нужна работа.
От нее веяло не большим теплом, чем от какой-нибудь сосульки.
Алекс едва мог поверить глазам, настолько разительные перемены произошли в его крошке. Из любящей, пылкой невесты она превратилась в чужую, холодную женщину.
— Работа, — повторил он, как бы пробуя слово на вкус.
— Именно. Раз уж ты настаиваешь на том, чтоб мы оставались вместе, то самое меньшее, что ты должен сделать, — это предоставить мне возможность добиваться исполнения и моих собственных желаний. Самой. Одно из них — получить работу.
Расстроенный Алекс сунул руки в карманы.
— Зачем тебе работать? Ты вполне можешь вести праздную жизнь. Или, по крайней мере, жить по собственному расписанию, о чем мечтают почти все американские женщины.
— Я уже тысячу раз тебе говорила, что к такой цели не стремлюсь. Если ты категорически против, то лучше скажи сразу. Тогда сделка аннулируется.
Такая жесткость ошеломила Алекса.
— Ты все усложняешь.
— В соответствии с положением вещей. И я не так уж много требую.
Он смотрел на нее сверху вниз. Куда подевалась его жена? Где та милая женщина?
Алекс знал, что справился бы с любыми аргументами, которые она могла привести, но все равно чувствовал непонятный трепет, видя ее изменившиеся глаза. В них читался вызов.
— Прекрасно, я подыщу тебе место, — пообещал он. — Тебя протестирует кто-нибудь из сотрудников компании, не я. Если срежешься, то вернешься к благотворительности и будешь моей женой.
Она сердито посмотрела на него.
— Насколько это контракт, настолько же я тебе жена. Так было с самого начала. Только я этого не знала. И еще: поскольку у нас брак без любви, то это должен быть брак и без секса.
Алекс уставился на жену. Это же несерьезно!
— Хорошая шутка.
— Я не шучу! — Она глядела на него с неописуемой яростью. — Не понимаю, почему я должна продолжать унижаться…
— Не знал, что секс со мной для тебя унизителен. Поклясться могу, что издаваемые тобой звуки не выражали неудовольствия.
Она задохнулась от негодования.
— Такой брак — притворство! Все, что было между нами, — одно притворство!
— Неправда, и ты это знаешь! Ты преувеличиваешь, потому что все еще не в себе. — Она открыла было рот, но он покачал головой: — Сперва остынь. Если хочешь, спи отдельно, а к этому разговору вернемся позже. Пока все?
Мэллори молча смотрела на мужа, щеки у нее покраснели. Казалось она готова была его ударить.
— Да, — наконец прошипела она.
— Я уезжаю на работу. Можешь ехать со мной или я пришлю за тобой шофера — он отвезет тебя на городскую квартиру.
— Я с тобой не поеду. И вообще, поезжай в город один.
Он покачал головой.
— Нет. Ты можешь выбрать другую спальню, но не другой дом. Кроме того, у нас на этой неделе несколько выходов в общество.
— Ты действительно думаешь, что я появлюсь с тобой на публике, как будто между нами все тип-топ?
— Думаю, — ответил Алекс. — С этим я тебя оставляю, а ты поразмысли. Перед браком мы не притворялись, что любим друг друга, но тебе не было противно делить со мной постель. Увидимся за обедом, — он собирался поцеловать ее в щечку перед уходом, но она уклонилась.
Хоть Алекс и победил в споре, но не понял главного: как много любви оставалось во взгляде Мэллори!
Тодд привез Мэллори в городскую квартиру Алекса.
Сердясь даже на солнечный день, она сидела и качала ногой. Разве не следовало свернуть Алексу шею и стереть эту самоуверенность с его лица?